Двенадцать, послышался голос Инны Михайловны, мамы Тёмы, которая вошла в комнату за какой-то надобностью.
Сергей Алексеевич смутился и промямлил что-то вроде: вот, отвлекает сынок от темы. Снисходительного тона, впрочем, не получилось. Наоборот, вышло нечто заискивающее.
Понимаешь, делился он с женой в тот же день, нехорошо как-то получилось. Наверняка мужу вечером скажет: мы ему деньги платим за то, чтобы он правописанию сына учил, а он нули вычитает.
В самый неподходящий момент вошла, чтоб ей, подытожил он сокрушенно,
Не занимайся самоедством, возразила жена. Всё будет нормально. Ты только одевайся прилично: не забывай, что встречают по одёжке.
Понятное дело, согласился Сергей Алексеевич, Они преподу, который до меня ходил, по этой причине, кажется, отказали. Какой-то заслуженный учитель, старичок, Борис Матвеич. Юноше, видите ли, не понравилось, что от него постоянно «то щами, то чесноком» пахло. Мать проговорилась. Ты в суп сегодня чеснок клала?
Это от щей из квашеной капусты пахнет, а я тебе из свежей готовлю.
Сергей Алексеевич для пущей убедительности всё-таки открыл холодильник, достал оттуда кастрюлю, снял крышку и стал нюхать.
Ты бы лучше оправу для очков себе новую купил, посоветовала жена, а то носишь у Бориса Матвеевича, наверное, и то приличнее. У меня же был бонус в салон так не пошел, упёрся.
Знаю я ваши бонусы: одной рукой оправу дают якобы бесплатно, второй к тебе в карман залезают. Я не миллионер, чтобы всех этих проходимцев содержать.
Сергей Алексеевич лукавил: он, как и всякий молодой человек, совсем не был против эстетики, но всё было подчинено заветной цели покупке нового, уже собственного, а не от родителей, авто.
У меня в носу ничего там не произрастает? спросил он. Представляешь, этот чудак Тёма говорит, что ему очень хотелось выдернуть у Бориса Матвеича торчавший волосок. Когда такое в голову лезет не корней с чередующимися гласными. Помнишь художника на Левитановских чтениях в Елисейкове?
Волосы, торчавшие вениками из носа творца, стали причиной того, что Сергей Алексеевич не решился купить у него картину. Впрочем, и денег было жалко, ведь тот шутки шутить не любил заломил нечто совместимое лишь с астрономией за творческий продукт. Вероятно, решил одним махом покончить со своими материальными проблемами, выбрав в качестве жертвы молодоженов.
Тебе ещё рано, успокоила супруга, это только у стариков бывает.
Второе занятие не задалось сразу. Ещё в прихожей Сергей Алексеевич спросил Тёму, встретившего его с колодой карт в руках, об успехах в школе, и Инна Михайловна, находившаяся тут же, поведала, что в последней, итоговой по теме работе тот наделал «кучу ошибок». Неприятность состояла в том, что работа была на материал, который они брали с Тёмой в прошлый раз. Пахнувший кислыми щами и чесноком Борис Матвеевич тут был ни при чём. «Незачет», мысленно констатировал Сергей Алексеевич, обругав подопечного самыми недобрыми словами.
Неудача в школе никоим образом не отразилась на настроении ученика, который уже с первых минут порывался показать Сергею Алексеевичу карточный фокус. «Мне трудно писать сегодня, объяснил он невозможность выполнения письменной части, у меня кисть руки болит». Пришлось войти в положение. «Ушибли, поранили?» для приличия изобразив на своём лице участие, спросил Сергей Алексеевич. «Я сегодня весь день в карты тренировался, искренне надеясь на понимание, пояснил Тёма, рука онемела. Даже шевелить больно, видите?» Пришлось выполнять упражнение устно. Причем занемогший ученик время от времени машинально брал со стола колоду, которая в его «онемевших» руках начинала вести себя как живая: карты то выстраивались в гармошку, перетекая из одной руки в другую, то превращались в двухуровневый веер, то вдруг разделялись на несколько колод, которые удивительно ладно складывались в ту или иную фигуру. Помятуя о предыдущем опыте, Сергей Алексеевич холодно пресек несколько очередных попыток «показать фокус», но в конечном счете пассионарность взяла верх и пришлось согласиться на передышку. Для «разогрева» Тёма, предварительно выпросив у Сергея Алексеевича тысячерублевую купюру, помахал ею у него перед глазами, несколько раз сложил, развернул и безжалостно порвал на глазах у собственника. Затем скатал кусочки в комок и отдал ему же «на хранение». После произнесения какого-то заклинания фокусник попросил вернуть безвозвратно обесцененную бумажку. Купюра оказалась хоть и помятой, но целой, и успокоившийся Сергей Алексеевич убрал её в портмоне. Затем был продемонстрирован собственно карточный фокус, но с тем же результатом: в руках у Сергея Алексеевича оказалась совсем не та карта, которую он предполагал увидеть. «Наверняка тут простой ответ имеется», подумал он и попросил повторить фокус. Он отложил в сторону учебник, ручку, тетрадь, будто они мешали ему сосредоточиться, и впился глазами в руки Тёмы. «Делаю раз!.. Тёма положил карту рубашкой вверх. Делаю два!..» Рядом легла вторая карта «Делаю три!» сказала Инна Михайловна.