И через такой рубеж проходит любая культура. Помню, что когда я еще писал стихи, то сочинил очень неплохой шутливый текст, насквозь пронизанный ссылками на классику. Там речь шла о том, что сегодня-де поэту нечего делать, потому что все захватили постмодернисты. Заканчивается этот опус следующими строчками, прям напичканными отсылками:
«Театр уж полон. Ложно ждете вы,
Что выйду я читать свои строфы:
Меня не пустят далее двери.
Как Антуан де Сент-Экзюпери
Я сбит постмодерническим «Люфтваффе»,
Непризнан, бесталанен и слюняв,
И девой гумилевскою в «Жирафе»
Сижу, колени тонкими обняв».
Я процитировал себя не из самолюбования (хотя это произведение считаю удачным), а потому что настоящим шоком для меня было его прочтение нескольким близким людям. Каждый из них прекрасно разбирался в литературе, отлично знал и биографию Экзюпери, и тексты «Жирафа» и «Онегина» и почти все отсылки, которые имелись в других, предшествующих строфах. Но о, ужас никто почти ничего не расслышал. Потому что стихотворение было написано в нынешнее время, когда культуры (притом великой) стало настолько много, что даже люди c большим интеллектуальным багажом утратили способность быстро схватывать пародии и имитации.
Так происходит распад культурного пространства. Становится возможным, что интересы нескольких вполне культурных людей вообще перестают пересекаться. То есть одно дело, если я люблю Толстого и не люблю Тургенева, а мой товарищ наоборот. Другое когда мы можем до одури любить литературу, но при никогда не слышать про любимых авторов другого человека. «Тургенев? Ну да, видел на полках, но не читал про что он?». Понятно, что в XIX веке такое было невозможно, а вот сейчас легко. Исключение составляет, конечно, школьная программа единственное, что хоть как-то объединяет знания и формирует предпочтения всех людей данной культуры.
Важно подчеркнуть, что, говоря о распаде, я не вкладываю в это понятие никаких негативных коннотаций. Конец единой культуры (или ее сужение до чисто школьных рамок) это само по себе не плохо. Куда хуже когда культура настолько бедна и голодна, что вся вертится вокруг нескольких имен. Но если даже русская довольно молодая культура уже перестала быть единой, то о мировой и говорить нечего.
И это, кстати, лучшее доказательство того, что никакая глобализация невозможна поскольку для нее необходимо наличие определенных культурных (в смысле высшей культуры, а не одежды и техники) стандартов. Но культура, ставшая слишком богатой, слишком разнообразной, в стандарты не укладывается даже в национальном масштабе, не говоря уже о мировом. Унификация это всегда упрощение, а значит глобализация станет возможна только в случае прихода нового Средневековья. И то раннего Средневековья потому что уже в позднем либо появились, либо сложились отдельные национальные культуры. «Все мы постепенно движемся к единой культуре, потому что развиваемся и взаимно проникаем друг в друга!». Да нет, господи боже мой, все наоборот: развитие всегда усиливает различия, и только деградация их размывает.
Получается, что сложность культуры мешает диалогу на самых разных уровнях поскольку в ней ослаблена интертекстуальность:
Она мешает диалогу с прошлым ссылки на классику понятны все менее;
Она мешает и диалогу в настоящем все разбиваются на группы по интересам;
Но она же страхует национальную культуру (культуры) от того, чтобы в будущем едином порыве увлечься какой-нибудь политической дичью вроде той же самой пресловутой глобализации.
Я не раз писал о невозможности глобализации, но возвращаюсь к этой теме, поскольку иногда мне кажется, что чуть не единственный понимаю, что оная неосуществима, а все разговоры о ней глупость (чтобы не сказать грубее). Ну или отмывание денег для левых и правых первые должны делать вид, что она уже вот-вот, сейчас-сейчас, а правые должны героически бороться против «однополярного мира».
Вернемся, однако, к стихотворению. Мне очень жаль, что от этого Гегесиппа до нас почти ничего не дошло а ведь останься он в литературе в большем объеме и будь известен в Средневековье и Возрождение, он бы мог повлиять на кого-нибудь великого. И глядишь история культуры могла пойти немного по-иному пути (точнее, появился бы еще один путь). Допустим, возрожденцы возродили бы и такой натурализм и получили бы мы грубый реализм уже веке в XV. А как бы он мог повлиять на Рабле, Шекспира, Сервантеса?