Выбрасывая окурок за наружную дверь, возле которой, глядя на него с затаенным любопытством, стояли двое охранников, щурясь от яркого солнечного света и вдыхая свежий апрельский воздух, Клыков поймал себя на странном ощущении: ему казалось, что он провел под землей не меньше недели, хотя, если верить часам, с того момента, как они вошли в тамбур, минуло каких-нибудь двадцать минут. Будто прощаясь, Клыков обвел взглядом изрытый двор, стену соснового леса за новеньким дощатым забором и ярко-синее, без единого облачка небо, вдохнул полной грудью пахнущий весной холодный воздух.
Ну, что там, Николай Егорович? не утерпел один из охранников.
Клыков задумчиво посмотрел на него и вздохнул.
Дерьмо, честно ответил он, повернулся спиной к солнечному свету и шагнул в темноту.
* * *Похоже на бомбоубежище, сказал охранник, обводя лучом фонаря высокий беленый потолок с мощными ребрами жесткости, способными выдержать прямое попадание полутонного фугаса.
Во всяком случае, за прочность фундамента можно не беспокоиться, заметил Клыков. Можешь радоваться, батоно, на нулевом цикле ты неплохо сэкономил. А ты под ноги смотри, добавил он, обращаясь к охраннику. Мертвым, конечно, все равно, но по костям топтаться все-таки не надо.
Охранник замер с занесенной для следующего шага ногой и посветил вниз. Прямо перед ним на полу лежало еще одно тело, одетое, в отличие от других, обнаруженных ими до сих пор, в серый цивильный костюм и белую рубашку с галстуком. Костюм был смешной, старомодный, с узковатым приталенным пиджаком и чересчур просторными брюками. На переносице скелета поблескивали пыльными стеклами очки в тонкой стальной оправе, левый висок был аккуратно прострелен; воротник рубашки и лацкан пиджака с этой стороны были покрыты темно-бурой коркой.
Это уже третий, мрачно сказал Гургенидзе. И тоже убит выстрелом в голову.
Спецоперация, заметил Клыков, заметание мусора под половик. Они даже пикнуть не успели видно, не ожидали, что их отблагодарят за службу таким необычным способом.
Интересно, чем они здесь все-таки занимались? голос бизнесмена звучал глухо и как-то устало; чувствовалось, что на самом деле ему не так уж интересно, но признаться в этом он не хочет. Это не лаборатория и не склад
А также не тюрьма, не ракетная шахта и не командный пункт, подхватил Клыков. Это действительно смахивает на бомбоубежище. Только непонятно, что здесь делали все эти чекисты, да еще и вооруженные до зубов. От каких таких бомбежек они спасались в пятьдесят четвертом году?
А может, это секретная база какого-нибудь спецподразделения? предположил Гургенидзе. Мало ли к чему их тут могли готовить. Может, к захвату власти после смерти Сталина, а может, к какому-нибудь покушению на американского президента, например
Я верю, что ты был неплохим ученым, батоно, сказал Клыков, и знаю, что ты отличный бизнесмен. Вот бизнесом и занимайся
Что такое, э? сердито спросил Гургенидзе. По-твоему, я глупость сказал, да?
По-моему, ты боевиков насмотрелся, сказал Клыков. Спецподразделения под землей никто не тренирует, да еще в парадной форме. Ты уж, батоно, поверь мне как специалисту: это что угодно, но только не учебно-тренировочная база.
Он ногой отодвинул с дороги перевернутый стул хороший, красного дерева, с обтянутым лоснящейся натуральной кожей мягким сиденьем на затейливо выгнутых резных ножках и направил луч фонаря на очередную дверь. Полированные дубовые панели, которыми была обшита стена, отразили свет, на потускневшей латуни дверной ручки заиграли смутные, размытые блики. Гургенидзе, светя своим фонарем, подошел к стоявшему у стены столу, накрытому посеревшей от времени скатертью. На столе в беспорядке стояли несколько фарфоровых тарелок и блюд с почерневшими, засохшими остатками пищи, валялись ножи и вилки. В одном из блюд, как жуткое угощение, лежал простреленный череп, облепленный пучками обесцвеченных волос. Все остальное беспорядочной грудой втиснутых в военную форму костей лежало частично на стуле, частично на полу. Получив пулю в затылок, сидевший за столом человек упал лицом в тарелку и остался в такой позе на долгие десятилетия до тех пор, пока кости не освободились от связующих уз истлевшей плоти и скелет не рассыпался под собственной тяжестью.
Еще одно тело в военной форме с майорскими звездами на плечах лежало рядом, а посреди стола стояла запыленная бутылка, до половины заполненная какой-то темной жидкостью. Георгий Луарсабович зачем-то взял бутылку, вынул пробку и понюхал.