Зачем вешать такое на стену, шепчет Джейсон, глядя мимо нас на окровавленное распятие, завороженный видом запекшейся крови. Зачем вешать такое в комнате, где едят? Выглядит как орущий антрекот.
Тебя они тоже проверяли, продолжает матушка. Тоже хотели узнать, не психопатка ли ты. Но ты была еще маленькой, и ничего еще не проступило, слава тебе Господи.
А вот твой отец наверняка получил бы «неуд», говорит Джейсон, находя вопросы теста в интернете и жестом призывая нас к тишине. Вот, послушайте.
Я был(а) проблемным ребенком.
Да
Нет
Я не могу сказать про себя, что я застенчивый или неуверенный человек; я высказываю свои мысли с уверенностью.
Да
Нет
Я не горжусь и не гордился(лась) бы тем, что мне удалось избежать наказания за совершенное мной преступление.
Да
Нет
Прямо слышу, как отец начинает протестовать: ну а кто не гордился бы, что ему удалось улизнуть от наказания? И кто из нас не был проблемным ребенком? Когда собака пытается с вами пообщаться, разве она не пытается сказать вам, что вы лучше всех? Мама не помнит, сдавал ли отец такой тест, но даже если и да, то к нему наверняка в последний момент снизошел Иисус и заполнил анкету за него, потому что отцу все-таки позволили стать священником, и в церковные двери он входил свободно, с высоко поднятой головой и в полном психическом здравии, пока его психически здоровая жена и психически здоровые дети в полном здравом уме наблюдали за ним со скамьи.
Джейсон в это время листает список вопросов, и чем ниже спускается, тем больший ужас проступает на его лице. Когда он читает вопрос «Я часто заставляю других платить за меня: да/нет» хватается за сердце.
Да мы же все психопаты, скорбно стонет он. Мы даже сейчас, сидя в этом приходе, в доме твоего отца, ведем себя как психопаты.
А я вам говорила! Именно дома все это и происходит! говорит матушка.
Мы забираем чай в гостиную и рассаживаемся на диване вместе посмотреть семейные фотографии. Их целые сотни, и почти все они ужасны, за исключением тех, на которых запечатлены закаты над морской гладью или пляжи, усыпанные измельченными в крошку ракушками. На одном из снимков моя матушка одета в футболку с кроликом из «Плейбоя», которую мой отец подарил ей на двадцать второй день рождения еще до того, как обрел Бога. Она в библиотеке, волосы у нее длинные, цвета сердолика, она улыбается и позирует на фоне полок с энциклопедиями в красно-золотом переплете. А вот мой отец на пятинедельных «библейских археологических раскопках», на нем белые шорты, а кожа у него цвета мокрого песка. Он ищет двери в Первый Храм. Вот он стоит на том месте, где стадо визжащих бесовских свиней было загнано в Галилейское море.
Может, папу позовем, пусть спустится? спрашиваю я, хотя отец никогда не находил нашу семейную сагу такой же захватывающей, как все мы. Один раз, когда мы вместе с ним смотрели слайды с тех самых раскопок, он каким-то образом умудрился вспомнить точные географические координаты в Святой Земле и в подробностях описать каждый камень, который встретился ему на раскопках, но когда появился слайд с ребенком, он понятия не имел, который это из пятерых его детей.
Ну да, а вот и мое фото я похожа на слизнячка, пускаю слюнки. Похоже, рот я научилась закрывать, только когда научилась говорить.
Ты была таким ребенком, которого можно было положить на покрывало, уйти на три часа, вернуться а он и не пошевелился, одобрительно говорит мама. Вот тогда-то я и поняла, что ты у меня настоящий мыслитель.
А вот снимок, на котором меня держат руки в черных рукавах, а над головой у меня парит белый прямоугольный воротничок но не как нимб, а, скорее, как первая страничка новенькой тетради. А вот мой отец в ужасающем, тесном матросском костюме. А вот он Дракула-пролайфер [3]. А вот он в плавках на берегу живописного озера, лежит между двумя барханами, похожими на ягодицы.
Из крайности в крайность, верно? замечает Джейсон. Он вечно либо голый, либо в рясе до пола.
На следующем фото отец сидит на хромированном мотоцикле с вишневыми вставками и подпирает собой мою мягкую и как будто бескостную фигурку в пижаме. Мои глаза полны непролитых слез, потому что я в этот момент думаю о несчастных случаях, авариях и прочих опасностях, которые неизбежно с тобой произойдут, если начнешь гонять на этой рычащей штуке. А вот отец лежит на спине и делает вид, что хочет откусить мне щечки, ушки и ручки. Отец загорает полулежа, раскинув ноги, а у него на коленях резвятся щенки терьера.