После обсуждения достоинств алкогольных напитков, соседи перешли к более прозаическим темам. Аслан сетовал:
Я привёз сюда два бочонка с элитным вином и коньяком экспортного исполнения. Прихожу на завод, подаю заявки на запчасти и детали, мне отвечают: «Это лимитированная продукция. Сейчас нет на складе, приходи во втором квартале следующего года». А у меня без этих деталей всё производство стоит. Директор так и сказал: «Без деталей домой не возвращайся».
И что же делать? сочувственно вопрошал Веня.
А что тут поделаешь? Выходу к проходной с бочонком в конце рабочего дня и договариваюсь с простыми работягами. Они мне и выносят понемногу. Так ведь грузины совсем разбалованы, зачастую приходится и деньгами доплачивать из своего кармана. Вот, скажем, в России я бы за эти два бочонка мог целый заводик прикупить. Там народ не разбалован, потому что беден.
Они тут же выпили за сердобольный и бедный российский народ. Затем сосед пошёл платить за номер. Вернувшись в комнату, он сообщил:
Я сейчас видел, как в гостиницу поселялся какой-то русский.
Веня читал газету и никак не прореагировал на сказанное. Аслан решил, что он не расслышал сказанного, тронул Веню за плечо и повторил услышанную им новость.
Ну и что? вяло откликнулся Веня.
Как что? Это же твой земляк! воскликнул удивлённо сосед. Если бы поселился мой земляк из Дагестана, я бы побежал его поприветствовать, узнать новости.
Чудак ты, Аслан. У меня, по твоей логике, в земляках вся Россия больше ста миллионов человек. На приветствия уходил бы день целиком, а новости проще узнать из газет.
Сосед покрутил головой: «Странные люди, эти русские».
Ещё через день Аслан засобирался домой.
Уже всё достал, что нужно? поинтересовался Веня.
Какое там, махнул рукой сосед, хорошо, если половину. Но я больше двух дней в командировках не выдерживаю.
Почему так? удивился Веня, которому жить в Тбилиси предстояло ещё почти две недели.
Сыну пора делать обрезание. Но, главное, я без женщины больше двух дней не могу, а изменять жене мне, как мусульманину, никак нельзя.
Какое обрезание? воскликнул удивлённо Веня. Ты же говорил, что являешся секретарём парторганизации крупного совхоза.
Ты мне партию и веру не путай, угрюмо возразил Аслан. Партия это взгляд, устремлённый в будущее, а вера это корни наших предков.
На следующий день они допили остатки вина на прощание. В углу комнаты лежал огромный тюк. Веня поинтересовался, что это такого сосед его закупил в Тбилиси. Оказалось, десять дублёнок и ещё какие-то дефицитные товары.
Зачем тебе столько? Неужели всем родственникам? И потом, кто носит дублёнки в знойном Дагестане?
Должен же я как-то оправдать расходы, понесённые на тбилисском заводе. Отдам родственникам, они продадут на рынках в России. А ты разве ничего не закупил, чтобы оправдать свои расходы?
Я купил гитару, оправдывался Веня, они у нас в большом дефиците.
Почему не купил двадцать гитар? Они же лёгкие. Хороший был бы навар.
Восток дело тонкое, оставалось мысленно резюмировать Вене.
На следующий день, по возвращении в гостиницу Веню предупредили, чтобы он никуда не уходил, ему целый день названивает какой-то человек. Уже через пять минут в номер позвонили. Приятный женский голос произнёс:
Вениамин Николаевич? Где же вы пропадаете? Не уходите, мой муж уже едет к Вам.
Веня ничего не понял, но решил, что кто-то из его коллег из института решил провести с ним вечер. За эти два дня он видел столько новых лиц, что запомнить их имена был просто не в состоянии. Ещё через несколько минут ему позвонили снизу, от портье. На этот раз голос был мужским:
Простите, уважаемый, но вас уже все ждут. Спускайтесь вниз, у меня машина.
Ничего не понимая, Веня спустился вниз. Навстречу ему вышел рослый, элегантный мужчина в дорогом английском пиджаке, с алмазной булавкой в галстуке. От мужчины шёл тонкий аромат дорогих духов. Он протянул широкую руку:
Георгий. Почему Вы так странно одеты, уважаемый?
Веня оглядел себя: рубашка, джинсовый костюм и лёгкие плетёные сандалии вполне отвечали погоде. Он смутился, и сказал:
Это так неожиданно. Я сейчас переоденусь.
Поднявшись наверх, он надел лучшее, что у него было на случай праздничного застолья, и через пару минут он с Георгием вышел на улицу. Перед гостиницей стояла ослепительно новая черная «Волга». Такие в России могли быть лишь у директоров крупных предприятий или первых секретарей райкомов. Слегка оробев, он сел на кожаное сиденье рядом с Георгием. Он не знал, о чём говорить. Задавать вопрос о том, кто его ждёт, тоже считал преждевременным и бестактным. Машина мягко тронулась, и Георгий завёл дипломатичный разговор о здоровье гостя, его семьи и родственников. Когда вступительная тема была исчерпана, последовал вопрос о погоде, но вопрос этот был совсем странным. Он звучал так: