Причем, как оказывается, дойти до неких тех самых наилучших времен можно было одной лишь разве что дорогой самой так неизбежной и неминуемой смерти всех тех, кто даже и ненароком мог явно вот помешать всему человечеству, действительно же проделать и впрямь-таки гигантский скачок в тот истинно всеобщий наш великий завтрашний день.
И он был явно для них окутан туманом простых и радостных ожиданий, а обыденная и безыдейная жизнь была им попросту вовсе-то совсем безынтересна, раз вот никак не сияла она изнутри безмерным восторгом светлого конца всех тех прежних бед и несчастий для всего уж как оно есть человечества в целом.
За весьма редким исключением, а именно разве что только совсем безо всяких тех карикатурно отображенных в весьма специфической литературе злобных уродов и палачей.
И сколь наиболее яркими, а также и безгранично во всем последовательными в деле как раз-таки именно что всецело ведь подобного тому, по-своему исключительно так на редкость совсем так неприглядно веского восприятия всей-то нас еще от века окружающей действительности, и оказались в 19-20 столетии некоторые изумительно блаженные духом граждане Российской империи.
Жили-то они в стране с тем самым нисколько до конца пока никак вовсе ведь совсем неизжитым феодальным прошлым.
Однако при всем том и впрямь-таки фактически сразу истинно же безутешно им захотелось в единый миг до чего стремглав ринуться в мир бытия столь от нас пока еще безнадежно, да и беспредельно совсем далекого будущего.
Причем как раз именно того, которому и впрямь-то вполне уж возможно и предстояло стать изумительно светлым, а значит и истинно во всем этак немыслимо праведным.
И тут сыграла свою роковую роль полнейшая оторванность от реалий людей, что живя в двух столицах империи, напрочь при этом позабыли, что они едва ли как-никак, а ничтожно малая часть от того необъятного этноса, в котором нисколько пока не отмерло почти то же, что и тысячелетие назад довольно-то мало (в закутках душ) изменившееся язычество.
И это вовсе не только крайне уж предвзятое мнение автора, вот чего пишет обо всем этом великий человек царский министр финансов Витте Сергей Юльевич;
«Царствование Николая Второго»
«У нас церковь обратилась в мертвое, бюрократическое учреждение, церковные служения в службы не Богу, а земным богам, всякое православие в православное язычество. Вот в чем заключается главная опасность для России. Мы постепенно становимся меньше христианами, нежели адепты всех других христианских религий».
И разве то никак никому не ясно неграмотный человек, и близко сам не читавший ни единой страницы Евангелия, вряд ли что мог затем оказаться хоть во что-либо вполне вот вдумчиво на деле верующим, скорее уж быть ему считай, что одним глухим отзвуком на весьма скорую руку, бездумно заученных им молитв.
Вот почему та официальная религия и являлась для большинства жителей той прежней России едва ли чем-либо хоть сколько-то поистине всецело большим, нежели чем та еще от века, так или иначе, совсем же непреложно сложившаяся традиция, нечто, что попросту еще издревле стало официально общепризнанным, а потому и полностью незыблемым положением вещей.
Ну, а посему если внутрь их души свет церковных служб даже и проникал, то не слишком-то глубоко он в них тогда оседал.
К тому же церковные службы были занятием зачастую во всем безнадежно ведь обязательным, а между тем всякая обязаловка неизменно чревата довольно-то казенным отношением к делу и веры в Бога, она никому ведь нисколько совсем явно так не прибавляет.
И именно подобного рода людям, толком никак вовсе не воспринявшим в душе светлое учение Христа, кое-кто из слишком так воинственно настроенных либералов и впрямь от всей же души как есть возжелал всучить идею строительства общества принципиально иного, нового типа.
Того самого, что и впрямь было весьма ведь безукоризненно основано как раз-таки на принципах абсолютно ведь никому пока никак неведомых, а не просто и близко уж совершенно не досягаемых всякому тому вполне элементарному логическому анализу, причем это так даже и у человека во всем сколь всесторонне начитанного.
И, кстати, могло ли вообще оказаться на всем белом свете, хоть чего-либо несоизмеримо наихудшее, нежели чем то самое донельзя прискорбное положение вещей, при котором всяческие недруги и злопыхатели из весьма разношерстной породы тех, кто буквально на дух не переносят «ретроградов», сторонников старого, долгими веками до того сложившегося общественного уклада