Никита позвонил в дверь. Он не рассчитывал, что ему откроют, но оказался неправ. Вот ведь женская логика никогда не догадаешься, что она сделает и как поступит. Женщину понять сложно, хотя и возможно при большом желании. Девушка редко открывала дверь и редко отвечала на телефонные звонки ведь она не ждала, что кому-то понадобится. Если только к ней должны были прийти гости, девушка пулей неслась к двери, дабы пропустить в квартиру «долгожданных» приятелей. Этот раз был исключением, Галка открыла ей сейчас был необходим тот, кто ее пожалеет. Лицо заплаканное, губки «уползли» на подбородок. Слегка растрепанная, похожая на взъерошенного воробья. Никита шагнул в квартиру, тут же обняв «надутого хомячка», успокаивающе поглаживая по спине. Невозможно привыкнуть к женским слезам никогда. Каждый раз это будет неожиданно и больно. Но еще хуже, когда на твоей груди плачет та, которую ты любишь, ради которой горы свернешь. Каждая Ее слезинки, словно ножом по сердцу. Галка вцепилась в Никиту мертвой хваткой, словно тот собирался удрать, и рыдала-рыдала-рыдала. И откуда у женщин столько слез?!? Но вампир думал не об этом из всхлипов он пытался понять, что же все-таки расстроило его любимую. Уяснив суть проблемы, он успокоил Кнопку, покормил и уложил спать, а сам пошел «договариваться» насчет экзамена. Преподаватель на редкость оказался сговорчивым, после того как его лбом приложили в каменную кладку подворотни и пообещали закопать прямо здесь и сейчас. Никита оказался очень убедительным и незадачливый преподаватель согласился поставить «отлично» автоматом на все шесть лет вперед и неважно, что учиться девушке оставалось всего два года.
Потом Галка пропала. Ее долгое время, как показалось вампиру, (целую неделю) не было ни слышно, ни видно. А когда появилась, то предложила Никите прогуляться. Он был удивлен девушка не делала никаких шагов к сближению, и вдруг что-то изменилось. Этот шанс нельзя было упускать. Через какое-то время он сделал предложение. Галка не приняла, но и не отвергла. Решили «проверить чувства», пожить вместе, ну заодно обдумать планы на будущее.
О чем задумался?
Да так, парень усмехнулся. Ну что? Выпьем?
Давай, она улыбнулась и подняла бокал. За нас?
За нас, Никита поддержал тост.
Курица под ананасами с жареной картошечкой оказалась снова выше всяких похвал. Правда, противень стал помятым (вампир от души швырнул его на плиту), но такой пустяк не мог испортить этот вечер. Ужин проходил при свечах, классической музыке. Романтическая обстановка, двое влюбленных (людей уж не повернется язык сказать).
Ты в последнее время какой-то задумчивый стал, тихо произнесла Галка. Что-то случилось?
Да нет, все хорошо.
Ммм а я думала, что у тебя нет секретов от меня, она усмехнулась и взяла эклер, который съела с большим аппетитом.
Кнопка, просто больная это тема для меня. Продолжительность жизни он замолчал. Лишь вилка быстро отстукивала ритм по тарелке, отправляя в рот кусочки вкусной курочки один за другим.
Ясно, протянула девушка. Ну, может не стоит так далеко заглядывать?
Хомячок ты мой любимый. То, что для людей долго, для вампиров мгновение. А я не хочу тебя терять, Никита откинулся на спинку стула. Это жутко, когда умирают дорогие тебе люди. А по вампирским меркам это все недолго, как минута. Вроде бы думаешь «целая минута», а потом оказывается «всего лишь минута». Но я не настолько эгоист, чтобы поступить по своему «хочу». Кнопочка, мне важно твое мнение и если ты не хочешь стать такой, как я, то этого не произойдет. Просто в ином случае, у нас с тобой впереди была бы вечность, хотя, будучи смертными сложно это представить и понять.
Может будем радоваться тому, что есть?! Сейчас мы вместе? Давай наслаждаться этим?! она отхлебнула из бокала. В ее голосе не чувствовалась обычная уверенность. Как будто она пытается убедить в этом себя, а не вампира. Просто не верилось в счастливое и беззаботное будущее. Галка всегда была реалистом и никогда не строила иллюзий. И не собиралась делать исключений.
Хорошо, милая. Как скажешь, он подлил шампанского и снова вплотную занялся третьим куском курицы с картошкой, взяв себе очередную порцию. Прости, что начал этот разговор, он смотрел на нее, чувствуя сейчас, как нельзя остро, всю боль своего векового одиночества.