Для него я стал как отец и иногда он просил меня поиграть с ним вместе на улице в снежки или покататься на санках с маленькой горки, которая по ночам замерзала во дворе.
Пока я размышлял о силе духа моей хозяйки, я решил открыть электронную почту и мой взгляд сразу же упал на заголовок письма, где в теме было указано имя и краткая фраза «Массимо, твой старый друг».
Я был крайне удивлен, но эта фраза не оставляла никаких сомнений это был Массимо, мой старый лицейский товарищ.
Это имя мысленно занесло меня в прошлое, в те времена, когда все казалось возможным, когда, в шестнадцать лет, я думал что весь мир и будущее в моих руках.
Прошло много времени, с тех пор как я слышал последние новости о нем, и сейчас мне была интересна цель его письма, и как он нашел адрес моей электронной почты.
Это было настоящее чудо.
Только небольшое количество людей, которым я доверял, знали мой почтовый адрес, и они были на вес золота.
Я думал, что моя изоляция, удаленность сможет защитить меня от всего и всех, но сейчас я чувствовал себя обнаженным, без какой-либо защиты.
Это письмо преодолело тысячи километров, и сейчас оно было здесь, передо мной, приглашая с экрана компьютера открыть его, оно будто говорило мне «давай, прочти меня, ты не пожалеешь».
Но более чем вид этого письма, меня пугало его содержание, которое могло вернуть меня в то время, снова открыть мои раны, которые, как мне казалось, уже зажили.
Я намеревался удалить файл, потом меня одолела тоска, и вдруг я почувствовал, что моя нерешительность, которая была постоянной неприятностью в моей жизни, полностью овладела мной.
К счастью, любопытство взяло верх, и я поспешил открыть письмо, надеясь, что там только хорошие новости, чтобы я мог смело провести остаток дня, с ноткой энтузиазма.
Я пытался подсчитать, сколько лет прошло с нашей последней встречи: много, слишком много, чтобы вспомнить. Я не мог забыть беспечность школьных лет, знаменитые 80-е, когда я был полон надежд, и все казалось возможным. Я жадно прочитал содержание письма: это был Массимо, с его характерным стилем, с долей иронии и грусти, и я, наконец, понял, как он меня выследил.
Он «случайно» попал на страницу Фэйсбук моей сестры и, как будто пораженный молнией, по дороге в Дамаск, он добавил ее в контакты, попросив дать мой электронный адрес, сказав, что ему будет очень приятно возобновить старые контакты со мной.
Он рассказал мне, что не смог реализовать свои мечты стать артистом, стать известным певцом, хотя у него были очень большие надежды. В музыке ему не удалось найти тот звук, ту секретную ноту, которая бы позволила ему создать шедевр, которая бы вознесла его на небосклон итальянской музыки.
Я продолжал читать и, наконец, узнал, чем Массимо занимался после окончания школы. Он писал, что переехал в Милан на некоторое время, пойдя на уступки своим родителям: иначе говоря, он должен был постоянно посещать Консерваторию, извлекая для себя максимальную пользу.
Время шло быстро и не произошло ничего, что изменило бы его музыкальную карьеру, не было никакой случайной встречи, которые иногда происходят в жизни.
В конце концов, он сильно разочаровался и решил вернуться домой, вернуться на юг, в свой маленький провинциальный город, где зародилась наша школьная дружба. Он понимал, чтобы реализовать свою мечту нужно преодолеть более трудный, нечестный, извилистый путь, полный препятствий и компромиссов, путь, который, возможно, привел бы его на дорогу, из которой нет выхода.
Сейчас он устроился рабочим на фабрику по производству очков, но, время от времени, посещал местные бары, играл на пианино и рассказывал гостям анекдоты про свою светскую жизнь в столице итальянской музыки, в Милане.
Ему нравилось проводить вечера таким образом, и представлять себя во власти своей мечты гораздо больше, чем зарабатывать жалкие гроши.
В сообщении он сетовал на то, что прошло так много лет с нашей последней встречи, и выражал сожаление, что у него не было времени приехать ко мне после окончания школы.
Он прикрепил свою фотографию, глядя на которую, я с трудом мог узнать своего друга: его лицо сейчас сильно отличалось от моих юношеских воспоминаний, но, если внимательно присмотреться, в его глазах все еще можно разглядеть искру света, безрассудства, которая есть только у настоящих артистов.
Заканчивал свое длинное письмо он вопросом, обращенным ко мне, который очень меня напугал: «Роббэ, хоть ты смог реализоваться свою мечту стать писателем?».