Сам Пушкин тоже заботился о коммерческой выгодности своих изданий. Так, посылая Плетневу в августе 1831 г. рукопись «Повестей Белкина[117]», он формулирует «правила» для издания:
1) Как можно более оставлять белых мест и как можно шире расставлять строки.
2) На странице помещать не более 18-ти строк.
3) Имена печатать полные
4) Числа (кроме годов) печатать буквами.
5) В сказке Смотритель назвать гусара Минским и сим именем заменить везде ***.
6) Смирдину шепнуть мое имя, чтоб он перешепнул покупателям.
7) С почтеннейшей публики брать по 7-ми рублей вместо 10-ти, ибо нынче времена тяжелые, рекрутский набор и карантины.
Думаю, что публика будет беспрекословно платить сей умеренный оброк [118].
При всех усилиях увеличить объем издания и, соответственно, гонорар, Пушкин был готов учесть, что во время эпидемии холеры и существования карантинов спрос на книги уменьшается, и предполагал снизить цену книги с целью увеличения сбыта.
Последовательное издание глав «Евгения Онегина» вряд ли можно считать маркетинговым ходом Пушкин печатал главы по мере их написания. Но при этом каждая тонкая книжечка с очередной главой стоила 5 руб. столько могла стоить отдельная большая книга. Пушкина часто упрекали в дороговизне этих изданий. Но он хорошо понимал, как устроен книжный рынок:
Цена устанавливается не писателем, а книгопродавцами. В отношении стихотворений число требователей ограничено. Оно состоит из тех же лиц, которые платят по 5 рублей за место в театре. Книгопродавцы, купив, положим, целое издание по рублю экземпляр, все-таки продавали б по пяти рублей. Правда, в таком случае автор мог бы приступить ко второму дешевому изданию, но книгопродавец мог бы тогда сам понизить цену, и таким образом уронить новое издание. <> Мы знаем, что дешевизна книг не доказывает бескорыстия автора, но или большое требование оной, или совершенную остановку оной в продаже.
Затем Пушкин задает риторический вопрос: «Спрашиваю: что выгоднее напечатать 20000 экземпляров книги и продать по 50 коп., или напечатать 200 экземпляров и продать по 50 рублей?»[119]
В целом издательская деятельность Пушкина была успешной. Об этом писал Гессен, а таже Н. Смирнов-Сокольский, первым сделавший попытку рассчитать суммарные литературные доходы Пушкина. Для того, чтобы понять, насколько верны эти расчеты, необходимо разобраться с двумя проектами, которые традиционно считаются неудачными. Это «История Пугачева» и журнал «Современник».
«История Пугачева»Начнем с того, что обратимся к работе Гессена. Этот исследователь пишет: «Мы умышленно опускаем подробности издания Истории Пугачевского бунта, ибо оно было скорее не авторским, а правительственным. Но напомним, что книга эта потерпела полный материальный провал, благодаря чему Пушкин сильно запутался в своих денежных взаимоотношениях с Высочайшим двором. Эта досадная материальная зависимость сыграла не последнюю роль в том трагическом душевном состоянии поэта, которое разрешилось только выстрелом Дантеса»[120]. То, что материальные проблемы влияли на душевное состояние Пушкина в 1836 г., совершенно верно, но, по нашему мнению, Гессен допустил две неточности. Во-первых, как будет показано ниже, «денежные взаимоотношения с Высочайшим двором» складывались достаточно благоприятно для Пушкина, а во-вторых, издание «Истории Пугачева» было на самом деле весьма успешным.
Разберемся с историей издания этой книги. 26 февраля 1834 г. Пушкин обратился к А.Х.Бенкендорфу с просьбой о ссуде: «Не имея ныне способа, независимо от книгопродавцев, приступить к напечатанию мною написанного сочинения, осмеливаюсь прибегнуть к Вашему Сиятельству со всепокорнейшею моею просьбою о выдаче мне из казны заимообразно, за установленные проценты, 20000 рублей, с тем, чтоб я оные выплатил в два года, по срокам, которые угодно будет назначить Начальству»[121]. Отметим, что Пушкин готов брать ссуду с уплатой процентов они могли составлять 56 % годовых. На письме Пушкина сохранилась написанная карандашом резолюция Бенкендорфа: «М[инистру] Ф[инансов]. Госуд[арь] приказал на этом осно[вании] выдать ему 20 т[ыс.] р[уб.]»[122].
Министр финансов Е. Ф.Канкрин, получив от Бенкендорфа это письмо, в свою очередь, обращается с докладом к императору [123]. По-видимому, по собственной инициативе Канкрин формулирует самые льготные условия займа. Он предложил дать ссуду без процентов и в полном объеме, т. е. без «вычета в пользу увечных». Заметим, что вычет в пользу увечных воинов, пострадавших в Отечественную войну 1812 г., составлял до 5 % от суммы кредита, но возвращать нужно было полную сумму долга, проценты тоже начислялись на полную сумму. Канкрин подготовил проект указа императора, содержавший эти условия.