Вдвоем они будут интеллигентно иронизировать над культом Вероны и суевериями насчет бронзовой левой груди, и взгляды встретятся и задержатся, и над ними завьются купидончики с лентами, потом Франческа подмигнет идите уже, и они пойдут бродить между двух рядов дышащих зноем и прохладой каменных стен, и неловко сцепятся пальцами, и будут ходить, ходить до сумерек, не слыша голосов прохожих.
Додумать остальное Лика откладывала на попозже. Время еще есть, и положено оставить место для импровизации.
А пока надо подтянуть итальянский, чтобы вырулить на этот придуманный сценарий. Вот и лексикон для ведения бизнеса к сожалению, тут Данте и даже Петрарка не сдались ни за каким чертом, придется зубрить всю эту казенную тоску но ненадолго, три месяца, кариссима! любимые друзья подарили аж две штуки, можно учить в четыре руки, по-македонски. Или это в две?
В общем, учила язык, и точка.
И наконец приехал верховный хозяин Агарский. Шеф долго долго совещался с ним в кабинете, Лика терла пальцы и унимала жилку на виске.
Па, ты напомнил?
Папа вздыхал, от чего его большой живот разводил в разные стороны полы пиджака, и глядел поверх очков.
Позовут сами, сколько раз повторять.
Не помня себя, Лика зашла в кабинет, посмотрела в бесцветные какие-то розоватые, без ресниц глаза Агарского, взяла буклет, глянула в текст: он смешался, как в доме Облонских, но разобрала и протарахтела перевод с листа виртуозно пролетела мимо провала.
Молодец, молодец, переглянулись Агарский с шефом, потом рыбьи глаза снова посмотрели в Ликины, напряженные. Шеф не поднимал взгляда и сосредоточенно ломал спички на мелкие кусочки.
Прекрасно, прекрасно, ты блестяще переводишь! Да, Зурабыч? Жемчужина! Зачем тебе еще поднимать уровень языка? Он для нас более чем достаточен.
Старые камни Падуи сильно удивились, покачнулись и поплыли. Франческа, ожидающая подругу в аудитории с задранными на подоконник тонкими ногами, подняла брови, зевнула и перевернула страницу. Поползли и обрушились в воронку летние поля, пестрые мостовые, дорога в Верону, кипарисы и пинии, промелькнули очки Мигеля Лика не успела увидеть его удивления. Наверное, его посетила неясная грусть, и испанская мама воркует над ним ничего, ниньо, она когда-нибудь появится, кариссимо фильо.
Засыпанный обломками путь нечего было и пытаться расчищать. Всякий бы понял это, глядя в розоватые глаза без ресниц. Агарский забыл о Лике, когда она еще даже не вышла из кабинета. Его нельзя было убить только проклясть страшным злым проклятием подневольного человека.
Папа ничего не спросил, и правильно сделал, потому что затравленный взгляд дочери нашел его, как объект для ненависти за то, что этот путь закрыт. Завален. Забит навсегда!
И Франческа подружится с кем-то другим, вполне возможно с девочкой из Финляндии, они такие спокойные, и у них всегда все получается, они живут в нормальной стране, их единственная проблема пьющие мужчины. Впрочем, женщины, наверное, тоже.
Вот если бы Лика встретилась с Мигелем, она бы научилась у него варить паэлью и пить рьоху. Может быть, полюбила бы корриду и разлюбила Генриха. Мигель, ты любишь корриду? Не может быть, чтобы да. Ты не такой. Погоди секунду, не надо так быстро прощаться со мной.
Ведь мне надо сейчас искать что-нибудь другое, кариссимо.
У Лики не оказалось запасного варианта, и она совершенно не представляла, чем еще можно заняться.
В тот вечер она не стала подниматься наверх, в свою комнату. Небо посерело, и подул совсем ленивый, но уже холодный ветер: зима присылала приветы, ей тут быть через полтора месяца.
А пока темно-зеленые деревца усеяны созревающими мандаринами. Апельсины растут немного дальше, и сейчас ветер всем покажет, как ходить в ливень собирать плоды.
Папин армейский брезентовый дождевик словно домик улитки, по нему туго лупят струи дождя, выбивая джаз на капюшоне, и вон сколько апельсинов влезло в карманы.
Можно бы остаться здесь, но только если целыми днями ходить в дождевике под ревущим ливнем между деревьев и чистить горькие апельсиновые шкурки, потом делить оранжевые шары на дольки и отправлять их в рот по одной, а в это время гулкий стук дождя по голове, а ты внутри сухой и теплый.
Завтра я увольняюсь, сказала Лика папе, он, хоть и стал плохо слышать, но все понял и не переспросил.
Утренний автобус увез ее навсегда от фирмы на сваях, от Агарского и Италии.