Пожалуй, надо было отсюда немедленно делать ноги.
Кто от Зои? выглянула вдруг ассистентка, заставив нас вздрогнуть от неожиданности. Мы с Басей примерзли к полу, как застуканные с поличным воришки, и стеснительно прошли в заветную дверь.
Знаменитая Аннушка была типичной армянской старушкой в склеенных скотчем очках на бельевой резинке. Она мельком глянула на нас и продолжила смотреть в ноготь.
Первой села на стул я.
Чириз шес мэсэцэв в горад приедэт балшой челавек, скучным голосом начала Аннушка. Он очен старше на тибе. Очен високи ступен. Будиш баяцца. Будут дакуминтальный труднасци, но паможит другой челавек, старый, пажилой. Ты на четвертам ступени виидеш замуж на балшой челавек, сначала дэци не будит, патом будит малчики близнец и дэвочка адын.
Растерявшись, я хотела переспросить, что значит «дакуминтальный труднасци», но ассистентка зыркнула на меня, и я заткнулась. Вскоре стало ясно, что я все равно ничего не понимаю. Аннушка монотонно зудела про какую-то поездку за границу и опять про эти чертовы трудности, про каких-то людей и дурные глаза Я слегка закемарила и чуть не свалилась со стула.
Бася сменила меня на пыточном аппарате, и мы выслушали что-то, воля ваша, совсем уж несусветное про иностранца на воздушном шаре с документальными трудностями.
На обратном пути мы с Басей уже не могли хохотать: во-первых, на ветер была выброшена чертова уйма денег. Во-вторых, Аннушка говорила на языке, которого мы не понимали, а это совсем не смешно. В-третьих, мы попросту были голодны как звери.
Ну хоть бы что-то одно отгадала, аферистка старая! в сердцах воскликнула Бася, которой до слез было жалко денег, позаимствованных из сестриных сбережений.
А ты в курсе, что она увидела в своем экранчике мужа с любовницей, прокляла его, он свалился с лестницы и теперь инвалид?
Бася побледнела и перекрестилась, хоть и убежденная атеистка.
Процентов семьдесят местных женщин умеют гадать на кофе, а чаще делают вид. Город разделен на две враждующие половины: одна пьет кофе по старинке, с пенкой, вторая, поддавшись новым веяниям, изничтожает пенку на корню.
ВойнаВ стране началась война.
Но владений Бабуина она, к счастью, не коснулась.
Бабуин феодал и тиран, об этом шепчутся все здравомыслящие люди в городе, но одной большой заслуги у него не отнять: он не пустил сюда бандитов, уже пролетевших над остальной страной калечащим смерчем.
С ходу и не скажешь, хорошо это или плохо: с одной стороны сепаратизм, с другой безопасность.
Оправдалась тягучая тревога, которой был полон воздух в тот самый последний Ликин приезд в город С., тлеющий уголек вспыхнул.
Кругом все были взбудоражены, мужчины рвались воевать, матери, жены, сестры и дочери вцеплялись в них и не отпускали.
Ты могла себе представить когда-нибудь, что при нашей жизни случится война? спросила Миранда, расчесывая свои русалочьи волосы.
Война? Я много чего не могла себе представить.
Например?
Список очень длинный, усмехнулась Лика. Я была благополучная девочка из уважаемой семьи. Сейчас я нищая бездомная журналистка, которой запросто можно предложить стать любовницей, и никто за это даже морду не набьет.
Но ты же не соглашаешься, возразила Миранда и перехватила волосы резинкой, от чего ее лицо сразу стало моложе и суровее. Самое главное чтобы ты не изменила себе, за остальных ты не отвечаешь.
Эх, Мира, вздохнула Лика, откидываясь на стуле и выпуская дым. Если бы я знала, кто я такая, чтобы не изменять себе. Всю жизнь меня попрекали тем, что я лишений не знала. И что теперь?
А что теперь?
А то, что я не готова. Не готова к этим проклятым лишениям. Они оказались слишком унизительны.
Я не думаю об этом, у меня ребенок. Причитать бесполезно, надо выживать.
А самое страшное знаешь что? Лика посмотрела на Миранду в упор. Они тоже оказались не готовы. Старшие. Взрослые. Опытные и искушенные. А виновата я одна.
В чем виновата? не поняла Миранда.
В том, что я слишком послушная дочь, рассердилась Лика. Я даже не успела понять, когда все потеряла! В один момент не стало ничего, вообще ничего. И кто виноват? Конечно, я сама.
Ты слишком драматизируешь, снисходительно бросила Миранда.
Сначала у меня отняли мое прекрасное будущее. Потом дом, потом семью, друзей, защиту. А сейчас еще и война! Эта война отняла у меня подругу Кристину, и теперь мы по разные стороны. Мне больше не с кем вспоминать студенческие годы, попугая Гошу, которого она снимала с карниза, мне никто не расскажет сагу о прекрасной соседке Мадине, и я не смогу приехать к ним домой, а она не сможет приехать ко мне. Конечно, это пустяки.