Плевать, что Заира увидит, главное выйти, а там побегу, и пусть делают что хотят.
Никто не отзывался.
Лика забарабанила в дверцы. Стала громко звать глухо.
А начальник там ждет, держит для меня место и думает, что меня волки съели.
Вот дура, а.
Пошла бы по лестнице.
Подумаешь, увидят, спросят да пусть хоть сто раз спросят.
Дура.
Дура.
Пальцы болели от напряжения, но дверцы не поддавались, никак.
Времени прошло столько, что Лика успела поседеть и состариться, и все на свете времена года сменились по сто раз, и самолеты все улетели и прилетели снова, и родились дети, и прошли штормы, а она все стояла в темноте, пропахшей глупостью и обидой, и не хотела расставаться со своей последней надеждой на другую жизнь.
Ээээээй! внезапно отозвался кто-то.
Лика! Ты где?! Зачем тебя туда занесло, Господи, секунду потерпи!
Торопливые шаги унеслись наверх по лестнице и затихли.
Сколько еще осталось, думала она, не успею, не успею, не будет он меня ждать, а может успею.
Буду бежать и успею. Ну быстрее, вы, давайте уже шевелитесь.
Резко загорелся свет, лифт вздрогнул и пошел вниз. Буквально на метр к этажу, до которого не доехал раньше.
Дверцы открылись.
Ну как ты? с круглыми глазами заглянула Заира. Господи Боже ты мой, я ребенка укачала, он в коляске уснул во дворе. Не задохнулась? Ну когда это ты по лифтам каталась?! И чтоб так угораздило именно сегодня Гурген проводку чинит, вырубил свет во всем доме.
Сначала не надо посмотреть, есть кто-то в лифте или нет? Выйдя наружу, Лика сощурилась от резкого солнца.
И тут высоко в небе зазвучал вязкий гул улетавшего самолета.
Он густел, заполняя пространство, дрожа внутри головы, подбрасывая сердце, обрушил небо на голову и медленно-медленно затих вдалеке.
А ты куда шла-то? С сумкой. Ты же только пришла. А? высматривая подозрительное в Ликином лице, спросила Заира.
Никуда, сказала Лика ровным голосом. К портнихе. Завтра пойду.
Осталось только успеть достать письмо из хлебницы.
Живя в городе Б., вы умеете извлекать радость из всего, что дарит вам жизнь. И, даже если она вам ничего не дарит, вы думаете, что так все равно лучше.
Дневник.
Такое-то число такого-то месяца.
Сон про детство
Над деревней все лето гудели самолеты.
Они оставляли в небе четкий белый след, гул нарастал и перекатывался, приводя в ужас всю живность.
Я зажимала уши и запрокидывала голову, представляя маленького человечка в крошечном самолетике.
А я тоже хочу полететь!
Зачем они Бога беспокоят, ворчала бабушка. Ходили бы по земле, ироды. Им тут мало дел?!
Бабушка целыми днями сновала по нашему королевству, ругала меня за валяние с книжкой и давала распоряжения:
Посуду помой!
Я послушно вставала к раковине.
Раковина под навесом, перед ним растут розовые кусты, бродит наседка с цыплятами и учит их разгребать лапками землю красиво так, по-балетному, ножкой вперед, круговое движение, наклон головы, смотрит одним глазом и сердито клокочет, дети ее, бестолковые желтые пищалки, не хотят учиться, лезут к ней под ноги, чтобы спрятаться и согреться.
Так, посуда же.
Открываю кран, намыливаю кусок рыбацкой сетки хозяйственным мылом, беру тарелку.
Столбик воды из крана попал в ложку и развернулся веером.
Солнце немедленно запустило в него палец, водяной веер расцвел радугой.
Трогаю мягкий водяной поток, представляю, какие тут можно сделать фонтаны: поставить во дворе бочку, в нее трубу с вертикальной струей, к верхушке приварить распределитель на шесть полос, и чтобы вода падала в ложки.
И будет целая радужная феерия!
Ты что тут делаешь, ротозейка?! внезапно возникает за плечом бабушка в соломенной шляпе, она сейчас похожа на Дон Кихота, только очень сердитого: ветряные мельницы опять завладели ее внучкой.
Сейчас! Сейчас-сейчас, все уже! Сердце упало в живот и прыгает там, как на батуте.
Приду через пять минут, чтобы все закончила. Потом иди полы мыть! Наследила, раззява, хватит котят приблудных домой таскать
Ее голос постепенно снижает громкость, но все равно слышен.
Быстренько заканчиваю с посудой, иду мыть пол.
Тут тоже не все просто.
На крашеном дощатом полу очень легко разделить мокрые сегменты и сухие, и сделать лабиринт: доски широкие, можно шагать в ниточку и не ступать на вражеский сегмент.