По-моему, я излазил всю крепость вдоль и поперек, забираясь в самые замысловатые места, осмотрел практически все башенки, не забывая при этом щелкать фотоаппаратом. Полюбовался и долиной реки Krka, и городом, и водопадом, ощутив себя птицей, парящей высоко в небе. И чем дольше я смотрел на водопад, тем больше росло во мне желание добраться туда. Вариантов было несколько: либо пешком, либо на попутке, если кто подвезет, а потом по возможности и при наличии желания отправиться в Синьж, затем в Сплит и обратно в отель.
На выходе из крепости я услышал разговор пожилой семейной пары со смотрителем крепости. Они говорили о водопаде, к которому я направлялся, к тому же они часто указывали рукой в его сторону. Поскольку сюда (в крепость) пешком мог забраться только такой же, как я, «сумасшедший», то я предположил, что у них должна быть машина, значит, был шанс напроситься к ним в попутчики.
В общем, я подождал, пока все наговорятся, и в тот момент, когда они поравнялись со мной, обратился к ним, указывая на водопад. Вначале разговор не клеился, пришлось даже достать карту, чтобы с ее помощью объяснить, чего я все же хочу. Признаться, и я не мог понять, а точнее, перевести то, что они мне говорили по-хорватски. Но постепенно, приноровившись, стал улавливать смысл сказанного. Указывая на водопад, женщина рассказала, что в том месте находится «излаз», что по-русски означает «исток», а в буквальном смысле то, что мы и видели выход или рождение реки прямо из горы. К тому же он является первым и чуть ли не единственным водопадом реки Krka, причем находящимся вне территории одноименного национального парка, куда эта семейная пара теперь и направлялась. А в ту сторону, куда собирался я, они, к сожалению, не ехали, так как уже там были.
Не знаю, кто учил меня наглости, но я решился задать каверзный вопрос, спросив напрямик, не будут ли они столь любезны довезти меня до национального парка, коль до нужного мне водопада они не едут. От такого вопроса женщина опешила и, не найдя что мне ответить, кивнула в сторону мужа. К моей радости, он согласился, но поставил условие, что везут меня только до парка. И лишь оказавшись в машине, я поверил в удачу.
Поначалу ехали молча, изредка перебрасываясь фразами. Когда же выяснилось, что женщина, которую звали Мария, говорит по-английски, все почувствовали друг друга свободнее. Ее мужа звали Влатко. Узнав, что в прошлом году я отдыхал в Истрии и слышал про Пазин (Pazin), он очень обрадовался, поскольку был оттуда родом, добавив, что сами они живут недалеко от него в небольшом городке Sv. Peter u Šumi (Св. Петр и Шуми). В свою очередь я рассказывал им о своих путешествиях по Хорватии, о том, что видел, куда собираюсь, а также поделился впечатлениями.
Из их рассказа я узнал, что они сейчас на пенсии. Работы как таковой нет. Поэтому, чтобы не скучать дома, они устроили себе маленькое турне и съездили в Междугорье, что в Боснии, где в 1981 году школьникам явился образ Девы Марии. А на обратном пути решили проехаться по Далмации. Показали мне и фотографии тех мест, где они уже побывали, поскольку у них был цифровой фотоаппарат. После того как я поведал им, что влюбился в Хорватию с первого раза и, приезжая сюда, ощущаю себя как будто возвращаюсь домой, старый хорват взял мою руку и поцеловал, сказав при этом: «Спасибо!»
Вот так мы и ехали, говорили, шутили, смеялись, обменивались впечатлениями, не замечая, как бежит и время, и дорога. Из их рассказов я узнал, что у них есть сын, который неплохо, по местным меркам, зарабатывает и помогает им материально. Сравнивали уровень жизни, цены, зарплату. Они сказали, что их сын, зарабатывая две-три тысячи евро в месяц, мечтает съездить в Москву, но не знает, хватит ли ему денег. Тогда я ответил, что моя зарплата с большим натягом составляет пятисот евро в месяц, чем немало их удивил, поскольку их пенсия, в пересчете на евро, была такой же величины.
Но самое смешное ждало впереди, когда Мария стала рассказывать о красных павлинах, которые есть в городе, где они живут. Ей вторил Влатко. Слушая их, я вспомнил, что в прошлом году мы ездили в Гражнян (Grožnjan) и на подъезде к нему видели огромного фазана, хотя изначально все думали, что это павлин. Но он был черно-синий, а не красный. И вообще, разве красные павлины бывают? Мне ответили, что бывают, но потом переспросили, кого я все-таки имею в виду. Я ответил, естественно, птицу павлина. А они стали смеяться. Оказалось, что у них «павлинами» называют священнослужителей, а красные они потому, что носят одежды красного цвета. Мы потом еще долго смеялись при слове «павлины».