Лето взяла руку Зоринге в свои, и попрощалась:
Спасибо, Марк Григорьевич, если я буду ещё на Земле, можно будет зайти?
Можно, разрешил Зоринге: Я всё время на связи.
На прощанье, Лето ему улыбнулась старик ей понравился: конечно непонятный, но когда человек, наоборот, как открытая книга, это сразу не интересно Борис, например более непонятного, вообще, трудно повстречать, но, и лучше него, тоже, попробуй найди
Борис с Андромедой ждали её сидя во дворе на скамейке, вокруг по всему двору носилась детвора, лазала по горкам, и в песочнице совсем маленькие барахтались, Андромеда смотрела на них во все глаза. В Александрии только в специально устроенных местах были дети, не сновали туда-сюда в каждом дворе. На Земле, похоже, во всём была своя и немного другая жизнь.
Полетели к морю! Предложила Лето: Посмотрим, какое оно здесь!
Давайте, Согласился Борис.
Андромеда вызвала корабль, и тем же маршрутом, они двинулись обратно. Но, море оказалось далеко, и Лето не понравилось. Они летели на малой высоте над свинцовой водой, и под ними, кроме редких морских судов только чайки. Ни весёлого морского разнообразия, как на Солярисе, ни ярко-бирюзовой воды с разноцветьем мобилей, как в Александрии ничего не было холодные серые волны, и такое же серое очень низкое небо. Далеко на западе, закатный горизонт ненадолго засиял жёлто-золотым, а потом сгустились сумерки.
Всё-таки, чайки здесь есть, сказала Андромеда, словно все они, и вправду думали об одном и том же, стоя в рубке у полностью открытой панорамной панели.
Лето, а что ели дельфины на Солярисе? Спросил вдруг Борис, не с того, ни с чего.
В основном губку, это такая масса, которая разрастается под водой, водяные орешки, медузу ели, да много ещё всего
А ты эту губку пробовала? На что похожа?
Ну да, за ней только нырять надо, а на вкус она, почти что, как хлеб.
А что они там делали, эти дельфины твои?
Они прилетели, чтобы поближе к китам пожить, говорят, что если с китами жить бок о бок, то в какой-то момент, память о прошлых жизнях даже начинает работать. А сами киты, и вправду, иногда уходят, и рождаются на Земле. Говорят, что Ру-а сами выбирают сколько им жить и где
Странно, что пока тебя не было, дельфины к нашему острову вообще не подходили
Когда вернёмся, я тебя познакомлю, пообещала Лето.
Борис замолчал, и до самой Александрии что-то высчитывал у себя в чертёжных отсеках, рисовал какие-то графики. А к тому времени, когда после работы в Селена-Плекс, Борис с Андромедой вернулись на Солярис, Лето снова была на Земле.
-5-
Александрия встретила их мягким утренним светом, когда во всех парках зацветают деревья, и всем уже не терпится лететь в Тюльпан-Амарну, и многие девочки, родившиеся в это время, и даже новые кибер-модели получают себе цветочное имя Тулип. Клуб Клеопатра присудил победу новой Клеопатре с таким именем, и впервые Клеопатра в Александрии носила двойное имя Клеопатра-Тулип. Мишель Берке подарила мужу на юбилей приглашение на вечер с её выступлением, потому что все сходили с ума по этой Клеопатре, а Данава заболел.
Сказалось сердце. Вместе с Берке, они забраковали несколько кардио-стимуляторов, прежде чем один всё-таки показал нужный результат, подошёл почти идеально, и тогда снова стало полегче. Самой большой радостью оказалось, что Прия родила ему сына, мальчиков стало трое, и Данава разрешил, наконец, своим молодым жёнам общаться, так как теперь их права полностью уравновесились сыновьями.
Виктор Берке впервые за много лет, как мальчишка ждал дня рождения из-за встречи с братом, из-за возвращения Лето. Лето поразила отца сияющими глазами, и своей весенней, какой-то трогательной красотой, «как бы не влюбилась» почему-то пронеслось у него в голове, а потом выяснилось, что он просто, как в воду глядел.
Праздник по случаю дня рождения организовали в точности, как 25- летие Лето, которое тогда так понравилось, и так хорошо прошло. Правда, Мишель настояла, чтобы официантки, которые снова прибыли из Клеопатры, выглядели на этот раз не такими унылыми, и все египтянки ошеломили Вик-тора, потому что оказались нагими по пояс, маленькие передники прикрывали перед, но ни сколько не закрывали зад. Данава пришёл с двумя жёнами, и тоже удивил Берке, когда тот заметил, как Данава, ни капли не смущаясь, не только смотрит на египтских официанток, но ещё и гладит по ягодицам. Прия снова была с малышом, а Данава представил всем, наконец, и Тару, четверо близнецов которой остались дома. «Какая красавица!» увидев Тару, восхитилась Лето. Прия оценила её точно также, когда после 3-х летнего перерыва, сёстры встретились, и она увидела словно другими глазами не только сестру, а теснившую её соперницу. Тара была такой красоткой, каких поискать высокая, с тонкой талией, широким задом, и удивительно точёным лицом. Чёрные глаза в пушистых ресницах, смирно опущены, кожа смуглая, но зато сильнее белеют зубы, ярче розовеет рот, язык во рту просто призывный, и глаза обжигают, если взглянет. Прия с горечью вспомнила, что мать Тары была арабкой, и рассказывали, что отец голову потерял из-за её красоты. Зато, Рам просто влюбился в их малыша, хоть тот и был самым младшим, но господин часами не спускал его с рук, старшие госпожи сразу сказали, что и на Земле даже нигде и никогда до сих пор, такого не было. А Лето, увидев, как сильно изменился Данава, всего за полгода, и как, оказывается, ужасающе, он не молод, подкараулила отца на террасе: