Царя грозы Грозного и страшного для врагов земли Русской его заклятые иноземные и доморощенные враги и ненавистники никогда не будут величать Иваном Грозным, зато всегда, во всех временах и поныне про «Иоанна Мучителя» будут распространять бредовую ложь, что тот в отрочестве выкалывал глаза и вспарывал брюха птицам и тварям бескрылым
Новое усиление Шуйских во власти после публичного унижения митрополита Макария и ссылки Федора Воронцова ознаменовалось не только усилением власти наместников от их партии, но и решимостью отрока-государя посчитаться с Андреем Шуйским и начать отсчет времени своего правления с нападения на последнего, самого наглого и жестокого временщика.
Но медленно копившаяся ненависть в сердце к Шуйским, помноженная на палаческие уроки жестокости с тварями бессловесными, взывала к отмщению Андрею Шуйскому, но без излишней страстности, а наоборот, хладнокровно, бесстрастно Кому нужен страстный царь-палач?.. Казнить нужно за дело спокойно, без лишнего трепета, чтобы ни один мускул на лице не дрогнул, чтобы кровь в жилах не кипела хладнокровное мщение потрясает неизбежностью кары злых лукавцев и наглых лихоимцев!
К тому же положение в государстве с приходом к власти «новых Шуйских» становилось невыносимым не только для отрока-государя, но и для других противоборствующих властителям боярских партий. Несмотря на бдительность Шуйских, той же осенью параллельно с «уроками жестокости» государя сочувствующие ему бояре составился заговор против князя Андрея Шуйских, во главе которого стали ближайшие родственники Ивана, честолюбивые дядья Юрий и Михаил Васильевичи Глинские.
Заговор созревал долго и во главе его встал конюший Михаил Васильевич Глинский, «злу над всеми Шуйскими начальник», к заговору примкнули клевреты партий Захарьиных и Морозовых. Иван не был посвящен во все контр-интриги своих дядьев и их сторонников. Однако ему важно и дорого было другое двор, словно, ничего не знал о заговоре. К тому же униженный Шуйскими митрополит Макарий не предпринимал никаких попыток натравить своих сторонников на своих обидчиков Шуйских. Во время нескольких встреч с Иваном владыка держался спокойно и невозмутимо, словно позабыл про прошлые сентябрьские унижения.
Прочитав в глазах своего ученика немой вопрос: «Как же действовать, владыка? Когда выступать и стоит ли?», Макарий невозмутимо посоветовал отроку:
Утро вечера мудренее Наберись терпения, государь Он сделал многозначительную паузу. И сил свежих, чтобы все выдержать, выстоять и победить Поезжай, государь, помолиться в Троицкую лавру Сергию Радонежскому, как твои праотцы молились Да и на охоте в Волоке Ламском душу отведи от печали А уж после Рождества, когда на радостях рождения Сына Господь Бог все силы отпускает на волю и светлые, и темные, тогда и решай, государь Господь до Крещенья все грехи людские прощает
Так и сделал Иван: поздним ноябрем ездил молиться в Сергиеву лавру, по снежку первому декабрьскому на охоту в Волок Ламский, с боярами-заговорщиками Потом весело праздновал государь Рождество Христово в Москве
А спустя несколько дней после празднования Рождества 1544 года, государь Иван пригласил всех знатнейших бояр к себе на пир во дворец Он решился не потому, что знал о заговоре дядьев Глинских В конце концов, Глинские и сами могли бы разделаться с Шуйскими, если бы могли, если бы хотели Но наказывать Андрея Шуйского дано было не «иноземцам» Глинским, или обиженным за митрополита его сторонникам Впервые на сцену московской власти в новом качестве государя карающего! должен был выйти 13-летний Иван Все бояре, друзья и недруги должны были увидеть не отрока бессильного, а мужа зрелого, грозного, впервые в своей жизни карающего за дело!
Он верил в свое царское происхождение уроки наставника Макария прошли недаром. Он верил в себя, ужаснувшись собственным урокам жестокости: не его, государя как тварь бессловесную сбросят с высокого терема злые бояре, а он по праву карающего зло сбросит с высокого терема обреченного князя Андрея Шуйского вниз хребтом. Обреченного последнего временщика не только потому, что у того нет хвоста Впрочем, от большой высоты и хвост не помогает, вдребезги тулово и голова тварей разбиваются Последний опекун-временщик Андрей Шуйский по воле царя-государя, готовящегося к венчанию на царство Русское, должен был страшно казнен только потому, что оскорбил не только дружбу царя юного, но и наставничество святое в лице добродетельного мудреца-книжника владыки Макария, возмечтавшего о скором венчании царя грозы Ивана Грозного