«Я победитель Счастливая правительница-победительница думала Елена Глинская. Но если бы кто-либо из моих любимых мужчин Иванов знал только каким напряжением сил душевных даются эти победы окаянные?.. Не равна ли победа поражению За одну такую победу я уже расплатилась жалкой нелепой судьбой глухонемого сына Юрия А за эту победу чем расплачусь собственным здоровьем, судьбами возлюбленного, сына-царевича?.. Судьбой сына-царя?.. Надолго ли хватит меня после таких побед?..»
5. Дела внешней политики
Елена недаром сделала ставку на своего фаворита, конюшего Ивана Овчину. Их незаконная любовь, ставшая притчей во языцех, обросшая ворохом слухов-сплетен, утвердила их законный союз правления и власти. Союз правительницы и боярской Думы. То, что государю Василию зачастую успешно удавалось делать одному, с тем справлялся союз двух правительницы именем сына-государя и конюшего Думы. Девизом этого союза было: беречь престол и ладить мир в государстве, и не бояться войны с врагами престола и государства.
Правление великой княгини Елены и конюшего Овчины было ознаменовано жестокой твердостью, неспешной мудростью в устройстве внутренних дел, успехами во внешних делах и войнах. При слабом государе младенце на престоле, при череде внутренних волнений и поползновений на престол, окруженное со всех сторон сильными врагами и недругами Литвой с запада, крымскими и казанскими татарами с юга и востока, Третий Рим, недостроенный Василием, не претерпел никакого ущерба ни в силе, ни в достоинстве своем. Продолжались дипломатические отношения с европейскими государствами, были заключены выгодные договора со Швецией и с Ливонским Орденом, набеги крымчаков и казанцев были остановлены, военные конфликты с Литвой окончились заключением счастливых для Третьего Рима мирных договоров. Границы государства укреплялись новыми крепостями и усилением старых цитаделей. Все мирные договора с Литвой, выгодные для Москвы, были подписаны после того, как конюший-воевода Овчина дважды с огромным военным успехом водил московские полки в глубь Литвы и принудил дряхлого короля Сигизмунда частично поступиться территориями и отказаться от претензий на Смоленск, Северские земли, Чернигов, Стародуб.
После «самоликвидации» регентского совета оставшиеся в живых душеприказчики Шуйские, Захарьин и Тучков превратились в обыкновенных думских бояр под началом конюшего Овчины. Тот же наиболее деятельный душеприказчик Михаил Захарьин превратился в послушного технического исполнителя в послушных и посольских делах. Также послушно исполнял приказания конюшего Овчины и его близкий родственник Михаил Тучков-Морозов. Мало кто предполагал такую странную метаморфозу с двумя сильными самостоятельными боярами. Однако их лояльность правительнице и конюшему избежавшие опалы бояре Андрея Старицкого объясняли просто: конюший припугнул Захарьина и Тучкова личным свидетельством князя Андрея не в их пользу, что они подбивали его по неведомым узкокорыстным причинам на раздувание противоправных сепаратистских действий против правительницы Елены. Однако после расправы над Андреем Старицким конюший не хотел новых признаков боярской смуты и преследований бояр со стороны правительницы, потому и спустил дело на тормозах, не желая перегибать палку самовластия после всем известного нарушения клятвенного княжеского слова.
Думские бояре, причем не только Захарьин и Тучков, но абсолютное большинство, не могли упрекнуть правительницу Елену и ее фаворита-конюшего в оскорбительном для них вопиющем самовластии, Елена вместе с Овчиной ничего не решали без обстоятельного совета с ними даже в делах придворного церемониала и текущего внутреннего правления. Правительница Елена постоянно через конюшего испрашивала у Думы нужного совета по тому или иному поводу, однако имела право полученный совет принять или отвергнуть. На фоне ослабления позиций партии Захарьиных, «обязанных» своим спокойствием молчанию конюшего, особый дискомфорт испытывали боярские партии Шуйских и Бельских, самых могущественные по влиянию в Думе и государстве. Этим боярским партиям при дворе хотелось владеть самим властью и богатствами государства, преследовать свои личные клановые отношения, пользоваться в своих узкокорыстных целях слабостью престола и малолетством государя Ивана, однако приходилось повиноваться крепкому властному союзу правительницы Елены и конюшего Овчины.