Глинский и Захарьин покраснели и хотели что-то возразить, но Василий жестом прервал их готовые пролиться речи.
Дайте высказаться врачу Николаю, который знает обо мне все далеко или близко я от Бога в своем плачевном состоянии.
Врач опустил глаза и тихо ответил:
Государь я всегда знал о твоей большой милости ко мне И сейчас знаю Для меня особо важно, что ты мне полностью доверял и доверяешь поныне Я догадался о том, что ты принимал лекарства втайне от меня Булев задержал недовольный взгляд на Глинском, Захарьине, но сдержался от обвинений, которые клокотали у него в горле. Лекарства те не помогли И новые, боюсь, уже не помогут Был один, всего один малейший шанс, довериться одним Сам знаешь кому, государь, слушая подсказку неба Николай посмотрел с преданностью невыносимой на Василия, и тот понимающе кивнул головой. И врач произнес с огромным душевным надрывом. Но сейчас уже не подсказки неба надо внимать, а гласу Господа Если бы от меня, врача твоего, что-то зависело, если бы что-либо было возможно, я бы искалечил свое собственное тело, чтобы помочь тебе, государь Но я не знаю никаких лекарств для тебя, кроме Господней помощи!
Погоди, Николай, нельзя так обратился к врачу с белым, как полотно, лицом Глинский. Подожди, ведь еще что-то можно сделать
Ну, нельзя же отказывать в последней просьбе государю вторил Захарьин. Может обождавши денек, когда тебе немного полегчает, пустить бы в рану чего крепкого, меда стоялого, водки Может, то успокоит, а то и оживит
Николай с еле сдерживаемой яростью поглядел сначала на Глинского, потом на Захарьина и сказал:
Если не помогли, а скорее навредили ваши тайные лекарства в Волоке, зачем вы требуете нового вреда И со слезами на глазах обратился к Василию. Государь, прости меня, грешного и слабого Не умею я воскрешать из мертвых я не Господь Бог
Глинский и Захарьин снова что-то хотели сказать резкое, оправдываясь или обвиняя в бездеятельности врача, но Василий снова легким жестом руки прекратил возможные препирательства у одра. Василий первым из всех вслед за Николаем Булевым осознал, что он находится на пороге жизни и смерти, что скоро, может через час-другой столкнется с надвигающейся неминучей смертью, отвратить которую уже нельзя ни молитвами, ни звездными подсказками поздно
Василий из последних сил приподнялся на одре и сказал, обращаясь ко всем, окружившим его:
Братья мои, Николай был прав, когда он назвал мою болезнь неизлечимой
Василий вспомнил про слова царевича Дмитрия-внука в приснившемся ему сне, про копье небесного воина Георгия, рожденного проклятьем Соломонии, про грехи свои смертные и тяжкие, и призвал к слуху бояр и детей боярских.
Теперь мне больше надо думать не о спасении моей гниющей плоти, а о том, как спасти мою душу Братья, слушайте меня: я уже не ваш Простите меня Христа ради Да исполнится воля Божья!.. Да будет имя Господне благословенно отныне и на века!..
Услышав такие слова, ближние дети боярские горько заплакали, но они не хотели расстроить своими слезами государя и вышли вон. За ними также в слезах вышли Глинский, Захарьин, Николай, Филофей. За дверями многие из вышедших от государя пали на землю в бурных рыданиях, забились от жалости к умирающему в конвульсиях
Божья воля что для государей, что для простолюдинов едина прошелестел одними губами Захарьин.
Знамо дело ответил Глинский, мысли которого были уже не об умирающем государе, о живых племяннице, внуке.
Сие случилось 3 декабря 1533 года Сначала, почувствовав, что последние силы покидают его, Василий пригласил к себе, к своему смертному одру игумена Троицкого Иосафа. Когда тот тихо приблизился к нему, Василий сказал:
Святой отец, Отче! Молись за государство мое, за сына моего и за бедную мать его! У вас в Троице я крестил Ивана, отдал его в руки Угоднику Сергию, клал на гроб Святого Чудотворца Поручаю вам особенно молитесь о младенце-государе!.. Прошу, святой отец не выезжать и Москвы, но молиться Уже не о старом государе Василии, а о младенце-государе Иване
Пригласил государь ближних советников из опекунского совета, снова, пользуясь слабыми остатками жизненных сил, наставлял насчет нового правления, отношений бояр с великой княгиней. Все отметили, что государь, несмотря на плохое хуже некуда! самочувствие, демонстрирует завидное хладнокровие, рассудительность и особую заботливость о судьбе оставляемой державы, судьбе своего семейства. Василий захотел сначала увидеть братьев.