Глинский от неожиданности вздрогнул и покрылся пунцовыми пятнами. Пробормотал изменившимся голосом:
О какой правде ты говоришь, князь Юрий?..
О такой правде, что ты уговорил брата Василия сковырнуть его чирей и через то более сильное воспаление с заражением крови началось А еще с твоих рук брат какое-то зелье подозрительное пил Не ты ли опоил брата-государя зельем?..
Ты что?.. взвизгнул Глинский. Не забывайся, зря не оговаривай С надеждой и мольбой Глинский посмотрел на Захарьина и умоляющим голосом обратился к тому. Скажи хоть словечко за меня А то он из обвиняемого пытается на наших глазах превратиться в обвинителя
Захарьин насупился, переглянулся с Шуйским и сказал глухим недовольным голосом:
С государем по приему лекарств из рук князя Михаила, твоего брата Андрея Все было оговорено заранее. Государь готов был принимать даже лекарство из моих рук, только у меня их отродясь не было
Впервые слышу о зелье, которое пробовал супруг из рук дяди Михаила пробормотала побледневшая Елена.
Некоторое время потрясенные опекуны и великая княгиня сидели молча. Наконец Шуйский-Немой заключил, как всегда, немногословно:
Вот так-то князья-бояре Всего неделя прошла с кончины государя Василия а изменой в государстве запахло Он гневно вперился жестоким взглядом в Юрия Дмитровского. Ты, князь, первый, кто опекунов государя-младенца рассорить вздумал Ты первый и, наверняка, не последний будешь Вот с тобой нам надо и определиться в первую очередь. Накажем тебя, чтобы и другим неповадно было изменять памяти старого государя новому государю на престоле Как считаешь, великая княгиня?..
Елена Глинская сидела, обхватив голову руками, и ничего не ответила, только покорно кивнула головой. Старый Михаил Львович все же уловил в легком кивке знак одобрения и пророкотал баском:
Будет тебе наказание, князь Юрий и за измену государю, которому крест недавно целовал, и за оговор тоже
Боярин Михаил Юрьевич Захарьин нехорошо улыбнулся и, глядя прямо в глаза Юрию Дмитровскому, сказал:
Хорошо, князь Как видишь, мнение старших опекунов единодушно наказать тебя порешили А чтобы тебе не скучно было сам же говорил, что по жизни первым другом тебе был Дмитрий-внук я бы на твоем месте пошел бы в ту палату, где тот дни свои коротал до скончания своего века Ну, как?..
Прекрасная мысль хохотнул Глинский. В гости другу Будешь, князь Юрий с ним общаться, говорить, что не успели договорить Царевич тебе во сны являться будет, просвещать, как государя насчет монашеской мантии Не темница, не тьма, а благодать
Тьма-благодать за измену государеву! заключил Василий Васильевич Шуйский-Немой, поддерживая хрупкое единство старших опекунов совета.
Действительно, Юрия Дмитровского поместили в той же самой палате, где томился в заключении и кончил жизнь Дмитрий-царевич. Недолго там томился и Юрий, заговариваясь и видя во снах своего юного друга-князя, прежде чем, соскучившимся, заморенным направиться к Дмитрию-внуку на небеса
3. Любовь Елены Глинской
Давным-давно, уже после медового месяца с государем совершенно случайно ее глаза встретились с его глазами. Ни о чем тогда юная красавица, великая княгиня Елена не думала, ничего не замышляла и даже попросту не замечала, что на нее пристальными и влюбленными глазами смотрит светловолосый, сероглазый, высокий стройный князь Иван Овчина. Однако скоро, по прошествии многих и многих месяцев его пылких взглядов не замечать стало невозможно. Настал момент, когда как-то во дворце Елена ответила чарующей улыбкой на нежный взгляд статного, великолепного сложенного князя. Улыбка племянницы не осталась незамеченной ее дядей:
Да он просто пожирает тебя взглядом прошептал ей в ухо Михаил Глинский. Поверь мне, опытному ловеласу, так смело и страстно не глядят, если нет никаких надежд на взаимность Вот он и дождался, наконец, твоей восхитительной улыбки На что ему надеяться в ближайшем времени?..
Елена покрылась стыдливым румянцем и сбивчивым шепотом строго наказала дяде:
Только не думай, дядюшка, делиться своими наблюдениями с государем Так ведь неровен час и снова можно загреметь в темницу, не успевши надышаться воздухом свободы
Ладно, ладно миролюбиво прошамкал князь Михаил. По гроб жизни буду тебе обязан своей свободой. Улыбайтесь, воркуйте, голуби Ваше дело молодое, веселое Это нам, старикам, надо думать больше о грустном, нежели о веселом О, молодость, она так быстротечна