В разгромленном войске брата было несколько иноземцев-пушкарей с огнестрельными снарядами, но только один смельчак из всех их сумел спасти свои пушки и снаряды и привезти их в Москву. Но неожиданно для Холмского государь милостиво отнесся к пушкарям, бросивших свои пушки и снаряды под Казанью на Арском лугу, но с гневом обрушился на смельчака, спасшего материальную часть и успешно отчитавшегося перед казной. Холмский понимал уже, что скрытый от посторонних глаз гнев государя на Холмского, вернувшегося назад с не стрелявшими пушками, по сути дела, ни с чем, с одними своими ходатайствами насчет царевича, проливается на смелого мужественного пушкаря.
Ты берег снаряд, а не берег себя Знай же, что люди искусные мне дороже пушек Василий многозначительно перевел взгляд с удивленного обескураженного смельчака пушкаря в окружении разулыбавшихся его товарищей на серое непроницаемое лицо Холмского. Как ты считаешь, князь Василий, что дороже пушки или пушкари?..
И Холмский осмелился на дерзость. Он протер глаза, словно сбрасывая с них пелену оцепенения, и глухим голосом буркнул:
Так-то так Пушки посеять дело нехитрое Только если будут пушкари свои пушки при бегстве бросать, так ведь на войско пушек на напасешься всё прозяпают Сначала пушки, а потом царство
Воцарилась странная гнетущая, мучительная для всех присутствующих тишина. Смельчак пушкарь, проглатывая комок в горле, громко икнул и попытался извинительно улыбнуться. Государь напряженно молчал и не торопился с ответом на вызов своего первого воеводы. Наконец, он взглядом полного невыразимого презрения посмотрел сверху вниз на втянувших головы в плечи иноземных пушкарей. Теперь уже у товарищей смельчака-пушкаря вытянулись лица, и они готовы были выслушать гневную отповедь в свой адрес. Но государь жестом приказал иноземным пушкарям, оставив для беседы с глазу на глаз своего первого боярина.
Знаешь, почему я не наказал ни иноземных пушкарей за потерянные пушки, ни воевод за поражение от изменника-хана?
Холмский недоуменно, все в том же оцепенении, пожал плечами и таким же глухим бесцветным голосом произнес:
Откуда мне знать, государь Не силен я в догадках Хотя
Что хотя?..
Ты не хотел унизить своего брата Дмитрия наказанием подчиненных ему воевод и пушкарей
Правильно мыслишь, князь Василий За разгром московского войска, за унижение воевод и плененных ханом воинов, и отбитые пушки надобно наказывать истинного виновника сего московского бедствия братца Дмитрия
Да-к, братца протянул неуверенно Холмский.
Ты бы мог стать палочкой-выручалочкой и одному Дмитрию-брату, и пушкарям Государь задумался и жестко добавил. Да и другому Дмитрию-племяннику Не вышло
Что не вышло, государь?.. промолвил Холмский.
Что-что?.. Процедил государь с раздражением. Вот возвратился ты из похода со всеми своими пушками и пушкарями Только на хрена мне все твои целые, сохраненные пушки, ни разу не выстрелившие в сторону наглого хана, коли мое правление с легкой руки родного брата и шурина началось с неудачного московского похода на Казань и тяжкого поражения государева войска Не любит народ государей пораженцев К царевичу опальному запросто может отвернуться от меня А ты талдычишь об его освобождении. Ну что ж, раньше до похода освободить царевича было непростительной глупостью для государя, а после неудачного похода на Казань это уже не глупость, а поражение государства в кольце врагов Москвы на западе и востоке Может, на Казань новый поход устроить? Поставлю во главе войска другого опытного полководца, того же Щеню как считаешь, князь Василий?.. Щеня справится или тоже возвратится ни с чем?
Холмский провел ладонью по взмокшему от напряжения лбу. Кому он теперь нужен, первый боярин и воевода со своими сохраненными для других первых бояр и воевод пушками? Он неуверенно пожал плечами, почему-то подумав не о новом походе на Казань, а про жалкую судьбу царевича в темнице, которому уже не поможет никто, ни старый первый боярин, ни новый. И еще почему-то подумал Холмский о своей скорой опале, а то и о заточении в такую же темницу, в которой мучается безвинный царевич. Вот и имя нового главы Боярской думы только что названо при нем.
И еще почему-то подумал, что шурин Василий всегда испытывал подозрение и недоверие ко всем тверским князьям и воеводам, находящимся в родстве ближнем и дальнем с последним великим Тверским удельным князем Михаилом, сбежавшим еще при государе Иване в Литву. А он, Василий Холмский, даже будучи шурином нового государя, оказался первым в ряду подозреваемых в измене со своими настойчивыми ходатайствами насчет опального царевича Дмитрия.