Василий Иванович с недоумением глядел на своего бывшего первого боярина и попытался вспомнить и понять темное, зловещее для престола место в его речах. Но вскоре только раздраженно махнул рукой, давая понять опальному боярину, что их последний разговор с глазу на глаз закончен. Василий Иванович напоследок не удостоил Холмского каким-то значительным словом. Махнул только рукой, мол, проваливай, за дверями государевой палаты тобой займутся люди, знающие, как распорядиться судьбой опального первого боярина.
Холмский опустил голову и вышел из государевой палаты, зная одно, что он обязан был смело и нелицеприятно сказать государю то, что сказал и что его начавшаяся с сего момента боярская опала лишь начало конца династического соперника царевича Дмитрия, на царство венчанного, да развенчанного.
Откуда было знать провожавшего тяжелым ненавидящим взглядом боярина опального государю Василию Ивановичу, что многие пророчества Холмского, отправляющегося в ссылку в Белоозеро, насчет мстительной цепочки отравлений в государевом роде сбудутся Откуда было знать государю о хитросплетениях собственной судьбы с событиями последних военных лет. Что маленькая дочка Елена брата обласканного Михаила Львовича Глинского, Василия Львовича, оказавшаяся с семейством беглецов в Москве, станет его второй женой после его «греховного развода» с бездетной Соломонией Что впереди измена московскому союзнику хана Менгли-Гирея Неужели только для династического брака своей племянницы и разрыва Крыма и Москвы стоило мятежному и коварному Глинскому травить руками иудеев ненавидимого ими короля Александра и начинать свое восстание против Сигизмунда, заставить короля пойти на союз с крымчаками, и бежать со всем своим семейством из родового Турова в Москву?..
Откуда было знать государю в том 1508 году низвержения и ареста Холмского, что опальному боярину в заключении придется испить чашу страданий до дна. Что через два года после смерти в 1524 году бывшего первого московского боярина в белоозерской тюрьме, куда был заточен Василий Холмский, 47-летний государь Василий вступит во второй брак с племянницей Михаила Глинского, 21-летней Еленой Васильевной. Много чего случится за время ареста и тюрьмы сначала Василия Холмского, а потом и князя Михаила. Молодая жена государя уже не сможет спасти умершего за два года до ее брака абсолютно безвинного, мужественного и честного Василия Холмского. Зато через год выхлопочет свободу своему дяде, запрятанного туда государем, за поручительством многих бояр, обязавшихся, в случае нового бегства князя Михаила в Литву, заплатить в казну пять тысяч рублей.
Сразу же за заключением в тюрьму Василия Холмского настал черед уничтожения династического соперника государя Василия Ивановича, царевича Дмитрия-внука
Многие летописцы и историки пропустили любопытную фактологическую цепочку: смерть Дмитрия-внука стала возможной только после бегства в Москву Михаила Глинского, приложившего руку к отравлению короля Александра, после проиудейских грамот и указов нового короля Сигизмунда, вернувшего иудеев в Литву, и низложения, опалы защитника царевича Василия Холмского государем Василием.
Зато в русской истории остался достоверный факт, что завещание Ивана Великого, в котором его старший сын от Деспины Софьи Василий объявлен законным наследником монархии, сохранилось только в списке
Подлинник завещания никем не обнаружен, на основании чего можно сделать вывод, что княжья воля Ивана Великого не была исполнена полностью. Но была ли воля Ивана Великого оставить престол или дать какие-то княжьи права Дмитрию-внуку, который когда-то уже был им коронован, а после свержен с престола интригами Деспины и Василия с их воинственной партией?..
Если бы княжья воля на то была изложена в завещании Ивана Великого, то вряд ли Василию так легко удалось заключить племянника в темницу. Летописцы и историки расходятся в оценках жестокости или относительной мягкости государя Василия, обрекшего племянника на почти четырехлетнее заточение. Многие утверждают, что Василий не любил нарочито бесполезной жестокости. Не исключено, что в Архангельской и других летописях есть невольное преувеличение относительно заточения Василием племянника, когда писалось, что он «сокрыл от людей, от света солнечного, в мрачной палате, посадил в железа и полату тесну».
Но очевидно, что спокойная и жестокая предусмотрительность Василия проявилась в другом. Венчанный на царство шапкой Мономаха и поверженный в ходе придворных интриг Дмитрий-внук, как и его защитник Василий Холмский, были обречен на погибель Василием, чтобы не началась новая московская смута.