3) индекс социального равенства в образовании, рассчитываемый как отношение доли мужского населения в возрасте 45-65 лет с высшим образованием к доле студентов, отцы которых имеют высшее образование;
4) индекс гендерного паритета, отражающий равенство мужчин и женщин в доступе к высшему образованию. Рассчитывается как отношение количества студентов-женщин к количеству студентов-мужчин.
В работе анализировались 15 стран, имеющих высокий уровень социально-экономического развития: США, Канада, Япония, Австралия, Великобритания, Новая Зеландия и ряд высокоразвитых европейских государств. К сожалению, Россия не вошла в их число. Авторы отмечают, что выбор показателей доступности нельзя считать оптимальным из-за недостаточного количества сопоставимых данных.
Так применимы ли такие критерии оценки к российским реалиям?
Первый и второй индикаторы вполне применимы для оценки доступности образования в России, однако необходимо принимать во внимание тот факт, что типичный студенческий возраст и типичный возраст завершения высшего образования в России несколько отличаются от соответствующих показателей в странах, выбранных канадскими учеными. Например, средний возраст студентов в странах ЕС составляет 21 год, типичный возраст окончания бакалавриата 23 года, магистратуры 26 лет. Такие значения объясняются большими сроками обучения в средней школе, прохождением военной или гражданской службы мужчинами, частой практикой кратковременных перерывов в получении образования в связи с профессиональной занятостью. По сравнению с большинством западных стран, где высшее образование получают граждане более старшего возраста с гораздо большим трудовым и жизненным опытом, возраст российских студентов значительно ниже[96]. Это обстоятельство необходимо учитывать при определении границ типичного возраста: они должны быть определены для каждой отдельно взятой страны.
Индекс социального равенства в образовании отражает доступность высшего образования для молодых людей из всех социально-демографических групп. Несомненно, в большинстве стран дети интеллигенции имеют значительно больше шансов получить высшее образование, чем дети рабочих, независимо от стоимости обучения. В России, к сожалению, отсутствуют необходимые статистические данные об образовании мужчин соответствующей возрастной группы, но, по ориентировочной оценке, в России индекс социального равенства ниже, чем в большинстве развитых стран[97].
Целесообразность рассмотрения данного индекса в России на данный момент невелика, поскольку образование родителей далеко не всегда отражает достигнутый социальный уровень, что во многом обусловлено низким престижем так называемых бюджетных отраслей: медицины, науки, образования, социальных служб. Родители, занятые в данных отраслях, безусловно образованные люди, но далеко не всегда имеют возможность оплатить обучение своих детей. И наоборот, родители, которые не получили высшего образования, но сумели создать прочную материальную базу для своей семьи, стремятся дать своим детям все самое лучшее, в том числе и образование. Кроме того, уровень образования отца величина, сложно поддающаяся анализу, если принять во внимание большой процент детей, которые растут вовсе без отцов, иногда даже не имея информации ни об уровне их дохода, ни об уровне образования. В этих условиях, во многом связанных с переходным состоянием российской экономики (именно в тот период рождались нынешние студенты), нельзя разделять понятия социального равенства и возможности оплаты образования. Хотя и существует вероятность, что с течением времени ситуация сгладится и данный индекс приобретет значение, сопоставимое с большинством развитых стран.
Рассмотрение индекса гендерного паритета в России также не будет иметь существенного значения, поскольку в России не существует каких-либо законодательных или социокультурных ограничений в обучении мужчин и женщин, а отклонение данного показателя от единицы обусловлено только гендерным составом населения. Поэтому данный индекс имеет смысл рассматривать не в рамках исследования доступности образования, а в рамках анализа востребованности интеллектуального потенциала на рынке труда при определении избыточных и дефицитных специальностей. Действительно, некоторые профессии, образно говоря, имеют гендерный статус, в связи с которым нередко обнаруживается профессиональная сегрегация по признаку пола[98]