От сладостных- приятных воспоминаний, продиктованных сокрытой гордостью, Дионисий улыбнулся самому себе, но тут же спохватился: он даже еще не окончил обучение и не известно, что ждет его впереди, а Господь не любит гордыню и пустое самомнение. Расправив складки на своем черном одеянии, Дионисий направился в семинарию, вдруг вспомнив, что забыл заглянуть в библиотеку за новым учебником по латинскому языку. В переходах между рядом колонн, его окликнул святой отец профессор богословия. Дионисий любил и уважал его: как наставника, как учителя, как просто человека. Профессор широким размашистым шагом приблизился к юноше, посмотрел на него сверху вниз: широкоплечий, в сажень высоту, он горой возвышался над Дионисием, доходившего ему со своим средним ростом по плечу.
Мы прочитали твое творение-рассказ, опубликованный в нашем издательстве, и, признаться, в восторге от твоего писательского таланта, брат Роман, пробасил святой отец своим сильным голосом, что эхом прокатился по пустым коридорам.
Для меня это огромная честь слышать похвалу в свой адрес, но я не считаю себя писателем, ибо мне в этом еще учиться и учиться, смиренно молвил клирик, остудив на время вспыхнувшую надежду.
Человеку следует учиться всю жизнь, с каждым новым прожитым днем набираться опыта. Такова наша природа, такими нас создал Господь, профессор шагал по коридору, рядом с ним, чуть поотстав, следовал Дионисий.
Я считаю, что полученные знания следует направлять на благо и созидание, иначе грош им цена.
Ты верно рассуждаешь, брат Роман, однако просто что-то творить без пользы мало; нужно стараться жить по закону Божьему, соблюдать заповеди, данные Моисею. Послушай: когда Моисей спустился с горы, держа скрижали в руках, часть его народа, вопреки данному слову, позабыв все наставления и свое чудесное спасение, воротились к язычеству, познавшее в Египте. Что сделал Моисей, узрев, как народ иудейский поклоняется золотому тельцу? Правильно, он разбил первые скрижали и велел верующим возложить меч каждый на бедро и покарать вероотступников; тогда было убито три тысячи человек. Сие было сотворено ради спасения душ истинно верующих и их потомков. А теперь взгляни, он встал лицом к террасе за двумя рядами массивных колонн, откуда открывался живописный вид на зеленую аллею, добавил, солнце дает тепло благодатное, живительное, и оно же высушивает водоемы и убивает все живое в пустынях. Люди придумали оружие: в одном случае оно служит защитой, в другом убийством невинных. А каждый из нас должен определить, по какой дороге идти.
Дионисий понял, что имел ввиду святой отец. За то время он научился разбирать иносказанное, находить истинный смысл в непонятных на первый взгляд метафорах. Он был прилежным учеником, ответственным послушником, старательным студентом. В прохладной библиотеке, окруженный учебной благодатью, вдыхая запахи книжных листов, молодой человек перелистывал энциклопедию по языкознанию, вчитывался в текст, помечал на страницах тетради правила грамматики и построения предложений. К нему подсел седовласый старец благообразного, внушающего доверие вида, сказал на ухо:
У меня для тебя хорошие вести, Дионисий. Скоро в стенах нашей семинарии состоится конференция по богослужению и Святому Писанию. Я, как твой руководитель, вписал твое имя в список выступающих. Право выбора темы за тобой; я верю и знаю, что ты не подведешь, только как следует подготовься, ибо помимо наших преподавателей, на конференцию приглашен Его Высокопреосвященство архиепископ латинской церкви Жозеф Бильчевский.
От услышанного Дионисий потерял дар речи: неужто кропотливые трехгодичные труды во львовской академии не прошли даром?! Весь во власти непонятных-гордых чувств, молодой человек покинул библиотеку, позабыв поблагодарить своего наставника. Он шел, нет летел по длинным, петляющим коридорам семинарии, душа его пела от радости и нахлынувшего так скоро счастья. Молодой, горячий, Дионисий рассмеялся и аж подпрыгнул на месте, желая в этот миг обнять весь мир и крикнуть каждому о своих возвышенных чувствах. Но, осекшись, воровато огляделся по сторонам не видит ли кто его? А затем, взял себя в руки, как и подобает клирику, направился в общежитие в комнату, которую делил еще с одним студентом».
Инспектор отложил в сторону прочитанные листы бумаги, призадумался: написано интересно и увлекательно, однако, к делу то не имело отношения. Поначалу ему хотелось вернуться в камеру и отчитать святого отца за «словоблудие», но вовремя спохватился: перед его взором предстал пожилой, больной человек, и скрытая доселе жалость кольнула его сердце. В конце концом, подумал инспектор, отец Дионисий обречен, так пусть ему будет подарена призрачная надежда последний раз хотя бы так. Глубоко вздохнув, он снял очки и поспешно засобирался домой, к своим родным.