Бери!
Дак уже видел такое оружие, но сам им никогда не сражался. Это был короткий римский меч, который называли «гладиус»13.
Бери меч, дак, на греческом обратился к воину Акциан. Ты ведь знаешь греческий? Я вижу, что знаешь. И только прикидываешься дикарем. Ты же хотел отомстить, не так ли? Теперь у тебя будет возможность выпустить Балу кишки.
Я могу сражаться? не поверил Дакус. Он и вправду понимал по-гречески.
Ведь ты утверждаешь, что ты воин? спросил Акциан по-гречески.
Я воин, кивнул дак.
Вот и покажи себя, как воин. Если одолеешь этого человека, то я дам тебе свободу.
Не обманешь?
Я игрок. А игрок всегда делает ставки. А ты?
Я готов сражаться.
Дакус принял оружие и поднялся на ноги. Его противник несколько раз крутанул своим клинком, и лезвие со свистом рассекло воздух звук приятный для каждого настоящего солдата.
Дак, уверенный в легкой победе, бросился на своего врага, но тот легко уклонился от удара и словно танцуя, ушел в сторону. В толпе раздались смешки.
Пришло время для боя, и теперь клинки скрестились по-настоящему. Дакус провел ещё одну атаку, но клинок Бала легко парировал его удары. Дакиец стал беситься еще бы он не мог одолеть противника, который был вдвое легче него. Больше того, он понимал, что его противник только обороняется и сам не атакует играет, показывая свое умение.
Раб натолкнулся на железную стену, пробить которую было невозможно.
Хватит играть с варваром, Бал, произнес Акциан по-гречески, Заканчивай поединок. Но не убивай раба. Он нужен мне живым и невредимым.
Я разве не доказал тебе, что это не воин? Бал выбил меч из рук своего противника и оставил ему метку на груди. Вот тебе на память, раб, от свободного человека!
Дакус был унижен. Он ничего не мог сделать с врагом, который казался много слабее. Раб, бросаясь вперед, думал быстро разорвать слюнявого и бросить мертвое тело к ногам того рабовладельца, который взирал на поединок. Но его звериная ярость разбиралась о стену умения и опыта. Это был урок, который дакиец запомнил.
Что скажешь теперь, Акциан? спросил Бал.
Этот раб станет хорошим воином. Конечно, у него пока нет твоего умения в обращении с мечом. Но умение дело наживное. Я купил несколько рабов, для продажи в гладиаторские казармы, но теперь я не стану их продавать.
Как не станешь? удивился Бал.
Я организую свою школу гладиаторов.
Ты? Бал засмеялся. И когда это к тебе в голову пришла такая мысль, Акциан?
Продав этих парней, я удвою свое состояние, а сделав из них бойцов, я получу сотни тысяч. Нет, никто не скажет, что у меня не золотая голова.
Но ты не сможешь стать ланистой14. Это дело требует умения и практики.
Смогу, если ты мне поможешь. Идем в мою повозку, Бал. Нужно многое обсудить. Это касаемо моей идеи. А этого, бросить к остальным в повозку. Ты слышал, Зелон?
Но там больше нет места, господин.
Ничего. Пусть потеснятся. Всего одним человеком больше. Не развалится же из-за этого повозка. Ценный товар заслуживает хорошего обращения. Он поедет вон в той повозке! Я сказал!
Да, господин! Зелон подтолкнул дака к повозке, и жестом указал идти вперед.
В пути.
Повозка гладиаторов.
Дакуса, обескураженного поражением, грубо затолкали в повозку, где ехали три раба. Будущих гладиаторов везли в повозках, а не гнали как скот, просто привязав к жердям. Они стоили много дороже, и изнурять их было совсем неприбыльным делом. Этот товар должен был выглядеть хорошо.
Ты плохо держишь меч, дак, произнес чернокожий нубиец на греческом языке, когда тот сел в углу повозки.
Я привык к топору, ответил дак на том же языке. И всегда сражался топором. А вот к мечу меня так и не смогли приучить. Это еще пытался сделать мой отец. Но я так и не сумел освоить меч как надо. Да и мечи у римлян не такие как у нас.
Меня зовут Юба, представился нубиец.
Ты воин? Дакус сразу же оценил мощную фигуру чернокожего, его плечи и мускулистые руки.
С детства меня приучали быть именно воином. Отец говорил, что это принесет мне счастье.
Ты служил в Египте?
Я долго служил воином 28-го нумидийского легиона15, пока меня не продали в рабство. Но ты так и не сказал кто ты, и как твое имя?
А меня зовут Децебал, но здесь стали называть Дакусом! Я не против этого имени, ибо это имя моего народа.