– Угощайтесь сигарой, сэр Уолтер. Как видите, без меня вы еще обойтись не сможете.
Он закурил сигару.
– Вы нашли ошибку, мистер Бертрам?
– Да, нашел. В графе общих расходов.
– Попали в самую точку. Задержитесь, мистер Бертрам.
– Если вы ничего не имеете против, Друтер… У меня заказан столик в ресторане «Беркли»…
– Конечно же, сэр Уолтер, если вам так хочется есть… Я должен закончить это дело.
– Пойдемте, Найсмит.
Незнакомец поднялся, едва заметно поклонился Друтеру и бочком выскользнул вслед за Бликсоном.
– А вы, Арнольд, еще не ходили на ленч?
– Это на самом деле так важно, мистер Друтер?
– Вы должны простить меня. Мне никогда даже не приходило в голову насчет этого… как его?… перерыва на ленч – кажется, вы так его называете?
– Право же, это не имеет…
– Мистер Бертрам уже ходил на ленч. Мы с ним решим эту проблему сами.
Пожалуйста, скажите мисс Булен, что я не откажусь от стаканчика молока. А как вы, мистер Бертрам, насчет стакана молока?
– Нет, спасибо, сэр. Я не хочу.
Я очутился наедине с Гомом. Я чувствовал себя беззащитным, когда он наблюдал, как я перебираю бумаги – здесь, на восьмом этаже, на горной вершине, – подобно тем библейским пророкам, которым Властелин приказывает: «Предсказывайте! Пророчествуйте! Толкуйте Святое Писание!»
– Где вы завтракаете, мистер Бертрам?
– В «Волонтере».
– Неплохой ресторан?
– Это бар.
– А еда у них там есть?
– Только легкие закуски.
– Интересно.
Он умолк. И я снова принялся все складывать, переносить, отнимать.
Некоторое время я находился в затруднительном положении. Человеческие существа могут сделать самую простую ошибку, скажем, забыть перенести какую-нибудь цифру, но все эти новейшие машины, разве они не способны…
– Я чувствую себя, как в открытом океане, мистер Бертрам, – заметил Друтер.
– Должен признаться, сэр, и я немного обескуражен.
– О, я имею в виду совсем не то, что вы думаете. Совсем не то. Не нужно торопиться. Вы справитесь с этим успешно. Времени еще хватает. Я имел в виду, что, когда сэр Уолтер вышел, я сразу же почувствовал себя легко и непринужденно. А сейчас я думаю о своей яхте.
Дым сигары повис между нами.
– "Красота, покой и наслаждение", – процитировал он знакомую поэтическую строчку.
– Я не нахожу никакого порядка или красоты в этих цифрах, сэр.
– Вы читали Бодлера, мистер Бертрам?
– Читал.
– Это мой любимый поэт.
– А мне больше нравится Расин, сэр. Вероятно, потому, что я по специальности математик.
– Не преувеличивайте его классицизм. В произведениях Расина встречаются места, мистер Бертрам, где… разверзается пропасть…
У меня было такое ощущение, как будто он изучает меня, пока я снова и снова перепроверял свои расчеты.
– Как все это интересно, – вынес он свой вердикт.
Но теперь я уже действительно целиком погрузился в дело. Никогда не мог понять равнодушного отношения людей к цифрам. Самый набитый дурак смутно понимает поэзию солнечной системы – «этой армии неизменного закона», однако ему не дано увидеть очарование в державном шаге цифровых колонн; некоторые из них движутся вверх, перекрещиваются, одна и та же цифра несколько раз появляется в разных местах, – и все это вместе похоже на тщательно подготовленное, замысловатое упражнение, выполняемое военными на марше. Теперь я выслеживал одну маленькую цифру, которая старалась улизнуть от меня.
– Какие компьютеры используются в «Дженерал энтерпрайсиз»?
– Это точно известно мисс Булен.
– Я убежден, что все дело в компьютерах марки «Револг». Мы не пользуемся ими уже лет пять. Когда они у нас были, в них проявлялась тенденция делать незначительные ошибки, и только в том случае, когда взаимодействовали цифры 2 и 7, и то не всегда, а только при вычитании и сложении.