Верка отказывается. Да и народ вон уже по округе собирается. На бочку пальцем тычут. И в меня, грустно изрек вахтер. Может, кран вызовем? И трактор. Иначе никак. Иначе засада.
Нет! непоколебимо произнес Дормидонт. Нет! Бери молоток и зубило. И выковыривай цемент как хочешь. Хоть зубами. Но чтоб емкости здесь через час не было. Понял?
Понял! произнес обреченно вахтер и, прикрыв глаз, который задергался нервным тиком, вышел наружу.
А толпа все прибывала и прибывала. Глядя со смехом на то, как Павел проводит какие-то работы с помощью зубила и молотка.
На втором часу работы молоток сломался, а Паша под радостный гогот собравшихся свалился рядом с бочкой бездыханным.
Газель! заорал Афанасьич. Газель! Иди сюда!
Не Газель а Гюзель, раздался в коридоре голос первого заместителя, и в кабинет вплыла Гюзель Абрамовна Я слушаю вас. Чего прикажете?
Позвоните в гараж. Пусть приедет трактор и кран. Распорядитесь, чтобы бочку погрузили на трактор и вывезли И выкинули Куда же выкинуть? Ох ты. Вывезли в
На помойку?
Какая помойка? заорал Дормидонт Какая помойка? К дому! Этой! Клухи! Верки! Ее такая же вина, как и Шарика! Пусть теперь думает! А то стоит! Ничего не делает! Цаца, видите ли! Руки боится запачкать! Вот ей! Пусть у дома и нянчит эту бочку! Поняли?
Все поняла, Дормидонт Афанасьевич! Пусть нянчит бочку, кротко ответила Гюзель Абрамовна и вышла прочь. Исполнять приказание шефа.
Спустя час к зданию правления подъехал старенький кран. И трактор с прицепом.
Бочку загрузили в этот прицеп. К трактору вышла Гюзель, отдала какие-то распоряжения, и кортеж тронулся на окраину села, оставив у выкопанной клумбы народ и уборщицу Веру с вахтером Павлом. Да и Шарика тоже.
К вечеру, когда рабочий день подошел к завершению, Вера намыла руки и, повесив сумочку на плечо, пошла домой. И уже подходя к дому, обратила внимание, что та толпа, которая днем была на бесплатном представлении у правления, сейчас стоит у ее дома.
Когда она подошла вплотную к народу, то сразу же увидела причину сборища, и руки у нее тихонько опустились вдоль тела. А речь почему-то пропала.
Злополучная бочка, набитая доверху застывшим цементом, валялась прямо на дорожке, ведущей к ее дому. Это был удар!
Вера глянула на толпу. На бочку. И проследовала по дорожке. В дом.
Ну, чего делать будем? спросил толпу хрипатый мужик и погладил бочку рукой. Может, поможем Верке? Откатим бочку подальше от дорожки. И пусть там валяется.
Да! Откатим! возразил ему другой. Она и так здесь каталась. По дорогам и по весям. Снится уже всем. Надо ее взорвать, наверное. В металлолом уже не сдашь. Цемент не принимают. И не очистим ее. Год надо будет кувалдой работать. А может
Что может? засуетилась толпа. Что может?
А может, вкопаем ее в землю? Пусть стоит как символ безрассудности и в общем, как символ.
Давай вкопаем, согласился на предложение весь люд честной, устав размышлять на тему бочки.
Сбегали за лопатами. За пивом. За воблой. И вкопали. Прямо до середины. Как памятник всем бочкам на белом свете. А потом как-то само собой к вкопанной бочке стали приходить люди. Кто просто на нее посмотреть. Кто посидеть рядом со своими мыслями. Кто-то использовать ее вместо стола, пивка на ней попить. Детишки водили вокруг нее хороводы. Шахматисты местные употребляли как шахматный стол. А любители «рыбы», подстелив газетку, пара на пару бились в домино.
Местный плотник соорудил лавки. И их тоже вкопали в землю, чтобы уставший народ мог куда-то присесть.
Директор местного сельпо посмотрел на этот новый «парк развлечения», и однажды приехала машина с прицепленной к ней бочкой кваса. И осталась стоять там, продавая пенный, но не хмельной напиток.
Ну и, конечно же, спустя какое-то время появились и торговцы овощами и фруктами. Сельский рынок стал менять свое место прописки.
В общем, народу с каждым выходным днем становилось все больше и больше. Словно эта бочка своей энергетикой что-то заменила людям в их селе. А что никто не знал. Просто всем было уютно и легко рядом с этим памятником, вкопанным в землю до половины.
И вот уже про эту бочку стали складывать и легенды, и анекдоты.
***
Дни и недели все шли и шли. И вот настал канун выборов.
Гюзель Абрамовна! позвал своего заместителя Дормидонт Афанасьевич.
Слушаю вас, пропела в ответ входящая в кабинет Гюзель.