И вот
Арнау остался безучастным, когда во время еды узнал эту новость из уст отца.
Ты слышишь меня, сынок? спросил его Бернат.
Арнау кивнул. Прошел уже год, как мальчик не видел Гиамону, исключая те давние случаи, когда он залезал на дерево, чтобы посмотреть, как она выводит на прогулку его двоюродных братьев и сестру. Он сидел, затаившись в густой листве, и подглядывал за ними, глотая слезы, а они бегали и смеялись. И никто его не пожалел. Арнау хотел сказать отцу, что ему все равно, что Гиамона его не любила, но грусть, светившаяся в глазах отца, остановила его.
Отец, тихо произнес Арнау, подходя к нему, не плачьте.
Он уткнулся лицом ему в грудь, и Бернат, прижав мальчика к себе, крепко обнял его.
Они ели в полном молчании, сидя рядом с рабами и подмастерьями, когда раздался первый вопль. Этот душераздирающий крик, казалось, рвал воздух. Все повернулись в сторону дома.
Плакальщицы, пояснил один из подмастерьев. Моя мать плакальщица. Может быть, это она. Она лучше всех плачет, в городе ей нет равных, с гордостью добавил он.
Арнау посмотрел на отца. В этот момент прозвучал другой вопль, и Бернат увидел, как сжался его сын.
Нам еще долго придется слушать их, предупредил он Арнау. Мне сказали, что Грау нанял много плакальщиц.
Так и было.
В течение всего вечера и ночи, пока люди приходили в дом семьи Пуч, чтобы выразить соболезнование, несколько женщин оплакивали смерть Гиамоны. Ни Бернат, ни его сын не могли уснуть из-за постоянного жалобного воя
Об этом знает вся Барселона, сообщил Жоанет Арнау, когда они увиделись утром, оказавшись среди людей, которые толпились у дверей дома Грау.
Арнау пожал плечами.
Все пришли на похороны, добавил Жоанет, заметив невольное движение друга.
Почему?
Потому что Грау богатый и всякий, кто придет в этот траурный день, получит какую-нибудь вещь.
Жоанет показал Арнау длинную черную рубашку.
Вроде этой, добавил он, улыбаясь.
В начале дня все пришедшие облачились в черное и похоронная процессия отправилась в сторону Назаретской церкви, где находилась часовня Святого Ипполита, чьим покровительством пользовалась гильдия гончаров. Плакальщицы шли возле гроба; они не только плакали, завывали, но и рвали на себе волосы.
Часовня была заполнена влиятельными людьми: старшины различных гильдий, городские советники и бо́льшая часть членов Совета Ста. Сейчас, когда Гиамона умерла, никто и не вспомнил об Эстаньолах, но Бернат, взяв с собой сына, смог-таки приблизиться к месту, где находилось тело покойной, где простая траурная одежда, подаренная Грау, смешалась с шелками и виссоном дорогой материей из черного льна.
Однако ему даже не дали попрощаться с сестрой.
Пока священники вели похоронную службу, Арнау удалось рассмотреть покрасневшие от слез лица своих двоюродных братьев и сестры: Жозеф и Женис держались, Маргарида стояла прямо, но у нее все время дрожала нижняя губа
Они потеряли мать, как и он сам.
«Знают ли они о Святой Деве?» подумал Арнау.
Потом он перевел взгляд на дядю, который стоял неподвижно, погрузившись в свое горе. Мальчик был уверен, что Грау Пуч не рассказывал своим сыновьям о Святой Деве. Богатые не такие, как все, ему не раз об этом говорили. Возможно, они по-другому воспринимают новую мать
Конечно же по-другому!
Богатый вдовец в Барселоне человек, на которого имеют виды. Еще не закончился траур, как на Грау посыпались брачные предложения, и он не успевал вести переговоры.
Избранницей на место новой матери детей Гиамоны стала Изабель, молодая женщина не очень привлекательной внешности, но из знатной семьи. Грау взвесил добродетели всех претенденток и отдал предпочтение той единственной, которая могла похвастаться принадлежностью к аристократическому роду. Ее приданое титул без привилегий, пусть даже при отсутствии земель и богатства, позволяло ему войти в высшее общество. Владельца гончарной мастерской не прельщало роскошное приданое, которое ему предлагали купцы, желавшие приобщиться к богатству Грау. В свою очередь, могущественные знатные семейства не были заинтересованы во вдовстве простого гончара, каким бы богатым он ни был. И только отец Изабель, будучи без средств, увидел в этой ситуации возможность заключения удобного союза для обеих сторон и не ошибся.
Ты, конечно, понимаешь, требовательно заявил будущий тесть, что моя дочь не может жить в гончарной мастерской.