Арнау проследил за рукой товарища и увидел одного из офицеров викария, облаченного в боевые доспехи и посеребренную кольчугу. На боку у него покачивался большой меч; в правой руке он нес на позолоченном древке знамя Святого Георгия красный крест на белом фоне. За ним следовал другой офицер, тоже в боевых доспехах, и нес знамя города. Оба прошли в самый центр площади, где находился камень, разделявший город на кварталы. Остановившись там с флагами Святого Георгия и Барселоны, они одновременно закричали:
Via fora! Via fora!
Колокола продолжали трезвонить, и крики «Дорогу!» катились по всем улицам города, пугая граждан.
Жоанет, который до этого наблюдал за происходившим, сохраняя завидное спокойствие, вдруг тоже заорал во всю глотку: «Via fora! Via fora!»
Наконец Эстранья пришла в себя и тихо сказала Арнау, что им пора уходить отсюда. Но мальчик, не отрывая глаз от двух офицеров, стоявших в центре площади в своих блестящих кольчугах и с мечами на боку и как будто застывших под цветастыми знаменами, отпрянул от мулатки.
Пойдем, Арнау, требовательно позвала его Эстранья.
Нет, ответил он, подстрекаемый Жоанетом.
Женщина схватила его за плечо и потянула за собой:
Пойдем. Это не наше дело.
Что ты говоришь, рабыня? раздался голос незнакомой женщины, которая стояла рядом и наблюдала за происходящим так же зачарованно, как и они. Похоже, она слышала спор между Арнау и мулаткой.
Мальчик раб? спросила она, глядя на Эстранью.
Кухарка отрицательно покачала головой.
Он свободный гражданин? продолжала расспрашивать незнакомка.
Когда Арнау кивнул, женщина возмущенно воскликнула:
Как же ты смеешь говорить, что призыв «Via fora!» не его дело?
Эстранья замолкла и, переминаясь с ноги на ногу, как утка, опустила голову.
Кто ты такая, рабыня, обратилась к ней другая женщина, чтобы отказать мальчику в чести защищать права Барселоны?
Уставившись в землю, Эстранья молчала. Что бы сказал ей хозяин, если бы узнал об этом? Ведь он тоже отстаивал честь города
Колокола все звонили.
Жоанет подошел к группе женщин и кивнул Арнау, чтобы тот шел за ним.
Женщины не участвуют в городском ополчении, заметила первая женщина, глядя на Эстранью.
А рабы и подавно, добавила вторая.
Как ты думаешь, кто должен заботиться о наших мужьях, если не такие мальчишки, как эти?
Эстранья не смела поднять глаза.
Как ты думаешь, кто готовит им еду или выполняет их поручения, снимает им сапоги или чистит арбалеты?
Иди отсюда! крикнули кухарке. Здесь не место рабам!
Эстранья взяла сумки, которые до того носил Арнау, и побрела прочь, тяжело переваливаясь на ходу. Жоанет, довольный, улыбался и с восхищением смотрел на женщин. Арнау остался на том же месте.
Идите, мальчики, сказали им женщины, позаботьтесь о наших мужчинах.
Предупреди моего отца! крикнул Арнау Эстранье, которая успела пройти не больше трех или четырех метров.
Жоанет заметил, что Арнау не отрывал взгляда от медленно удаляющейся рабыни, и догадался о сомнениях товарища.
Разве ты не слышал, что сказали женщины? спросил он его. Мы должны позаботиться о солдатах Барселоны. Твой отец все поймет.
Арнау кивнул, теперь уже более уверенно. Ну конечно, отец поймет его! Он и сам боролся за то, чтобы они стали гражданами Барселоны
Когда мальчики снова повернулись к площади, они увидели, что рядом с двумя знаменами появилось третье торговцев. На знаменосце не было военных доспехов, но за спиной у него виднелся арбалет, а сбоку меч. Немного погодя появилось еще одно знамя ювелиров, и так, постепенно, площадь заполнилась разноцветными знаменами с самыми разными символами: тут были знамена скорняков, лекарей, брадобреев, плотников, котельщиков, гончаров
Под знаменами шли, собравшись в группы, ремесленники, свободные граждане Барселоны, и все, как того требовал закон, были вооружены арбалетом, колчаном с сотней стрел, мечом или пикой. Не прошло и двух часов, как ополчение Барселоны было готово выступить на защиту привилегий Графского города.
За эти два часа, благодаря всезнайке Жоанету, Арнау выяснил наконец, что же происходит.
Барселона не только защищается, когда это необходимо, но и сама идет в атаку, если кто-либо осмеливается выступить против нас, с чувством собственного достоинства разъяснял малыш, показывая на солдат и знамена и демонстрируя таким образом свою гордость тем, что он причастен к происходящему.