Кэлум насмешливо покачал головой:
— Мы же с тобой о Кеннеди говорили, крыса помойная:
— Я ПОМНЮ, СЫНОК, НО ТЕПЕРЬ, ТВОЮ МАТЬ, Я ГОВОРЮ О ДОЛБАНОМ ДЖОНЕ ЛЕННОНЕ! — Пьяница встал и запел: — Вот пришло Рождество, а что мы сделали хорошего? Веселого Рождества и счастливого Нового года!
Он встал и, шатаясь, побрел по аллее. Кэлум внимательно следил за пьяницей, пока тот окончательно не растворился в ночи, хотя голос его еще долгое время доносился из темноты.
Вскоре вернулись остальные с кебабами. Круки всучил Кэлуму одну порцию. Когда он раздал все, у него в руках осталась лишняя.
— Блин! — процедил он сквозь зубы. — Совсем вылетело из головы, что сукин сын уже помер. — И он печально посмотрел на лишний кебаб.
— Да уж, конечно. Ужасно эгоистично со стороны этого мудела — взять и вот так помереть! — взорвался Кэлум, пытаясь смотреть Круки прямо в глаза. — Оставить лишний кебаб! Ты только послушай, что несешь, Круки! Бобби помер, а ты ведешь себя как полный пидор!
Круки стоял, раскрыв от неожиданности рот:
— Прости, дружище, совсем забыл. Что он был твой кореш.
Гиллиан внимательно посмотрела на Бобби:
— Он же был Джанки, он все равно не стал бы есть. Они никогда не едят.
— Помнишь толстого Фила Камерона? А, Кэл? — сказал Круки.
— Ага, — кивнул Кэлум, — жирный Фил:
— Единственный мудел из всех, кого я знал, кто сидел на игле и жирел, — улыбнулся Круки.
— Полная херня, — фыркнула Гиллиан.
— Нет, это чистая правда — верно, Кэл? — обратился Круки за подтверждением.
Кэлум пожал плечами, но затем утвердительно кивнул:
— Жирный Фил сперва вкалывался, а затем отправлялся искать сладенькое. Он заваливался в кафе «Бронкс» и выкатывал оттуда с полным мешком донатсов. Легче было его оторвать от шприца, чем от этих долбаных донатсов. Впрочем, с иглы он потом слез, не то что бедный Бобби. — Кэлум кинул взгляд на сереющее тело друга.
Они доели кебабы при полном молчании. Круки откусил кусок от лишней порции, но подумал и бросил в кусты. Гиллиан посидела некоторое время в печали, но затем принялась накладывать голубую помаду на губы.
— У него не было выбора, — сказал Кэлум. — Такие парни, как он: в общем, он зашел слишком далеко. Мы все были такие же — клевые парни, короче говоря, но так всегда бывает: кто-то покрепче, понял?
— Может, у него уже СПИД был? — вставила Гиллиан.
— Тьфу! — Мишель скорчила гримасу, но затем задумчиво сказала: — Какой ужас! Представьте себя на месте его мамы:
Неторопливая беседа была прервана каким-то шумом с улицы. Кэлум и Круки напряглись. Времени на бегство или на какой-нибудь маневр не оставалось. Они распознали источник этого шума — скопище пьяных ублюдков, распевающих футбольные песни и обшаривающих пустынные улицы, ища, на ком можно сорвать свою злость.
— Лучше сидеть тихо, — сказал Кэлум.
Только он это сказал, как скопище демонов вползло в его поле зрения. Свет луны и огни уличных фонарей освещали их лица. Сколько их было, он не успел сосчитать, но ясно понял, что они их засекли.
— ЭЙ ВЫ, ТАМ! — крикнул один из демонов.
— Это вы кому?! — визгливо отозвалась Гиллиан.
— Тсс! — зашипел Кэлум. — Не лезь, сами разберемся:
Чувствовалось, что его охватила паника. «Долбаные мокрощелки, — подумал он. — Это же нам прилетит, не им. Мне конкретно».
— ЭЙ, КОЗЛЫ, ВЫ КОПОВ ТУТ НЕ ВИДЕЛИ? — крикнул один из парней — высокий, атлетического сложения, с темными засаленными волосами и горящим бессмысленным взором.
— Да вроде нет: — сказал Кэлум.
— ВЫ ВАЩЕ ОТКУДА, БЛИН? — крикнул парень с засаленными волосами.
— С вечеринки, — ответил Кэлум, заметно нервничая. — От друзей, короче, понял?
— Это твой приятель, куколка? — спросил Гиллиан другой парень, в кепке пирожком, разглядывая при этом Кэлума.
Гиллиан не сразу ответила: она долго смотрела в глаза задававшему вопрос, а затем с нескрываемым презрением в голосе сказала:
— Вполне возможно. А тебе-то что?
Кэлум почувствовал в груди странную смесь страха и гордости.