Чертог завис над снежной шапкой Кайласа. Опуститься на снег я не решился. Мало ли. Вдруг почитатели гипотез о древних цивилизациях в чем-то правы? Чертог же сохранился. Могло остаться еще что-то, что принимают за сверхъестественное, но любая паранормальность, как я теперь понимал, объяснилась бы вмешательством древних или высших существ строителей чертога. Если стоять на вершине табу, то и не надо стоять, мы повисим сверху, не коснувшись ногами священного места. С тех пор, как на меня свалилось всемогущество, я стал более осторожным во всех сферах. Люди могли меня убить или поймать, а не люди легко подложили бы другую свинью, о которой даже догадаться невозможно. В делах собственной безопасности лучше перестраховаться.
Внешняя красота создавала ощущение неуютности, и я включил «видимость изнутри». Маша охнула и, отпрянув, снова прижалась, еще сильнее.
Я, как говорится, сделал красиво: включился малиново-розовый интерьер домик для куклы, мечта девчонок. В глазах рябило от малиновых, алых и розовых оттенков, непривычно выпрямленные стены и потолок мерцали, вспыхивая блестками и переливаясь бриллиантовыми сполохами.
Маша быстро огляделась, глаза уставились на мягкий «подиум». Не внезапность появления пола, стен, потолка и обстановки и не их красота и нереальность в выбранной точке пространства поразили и зацепили взгляд Маши. Первое, что она отметила что место, пригодное для сна, в открывшемся помещении всего одно.
Твой дом?
Да. Живу один, подтвердил я написанную на лице Маши догадку.
Живешь здесь, на Кайласе? Это твой лик нельзя видеть, чтобы не умереть?
По интонации было непонятно, серьезно говорила Маша или иронизировала.
Живу и здесь, и не только здесь. Я не бог, но мои возможности сейчас больше, чем у кого-либо из людей.
Получилось слишком высокопарно, словно я хвастался. Я, конечно, хвастался, но с Машей так говорить нельзя, она любит простоту в словах и отношениях. Если хочу второго надо следить за первым.
Располагайся, я указал на кровать и мысленно приказал стенам открыться в сплошную панораму. Спальное место здесь многофункциональное, сейчас используем его как стол. А вообще, как видишь, у меня тут тепло, давление в норме, и нет ветра. Но если хочешь
По мысленному приказу «на одну секунду пропустить частично» внутрь проник вой бушующего снаружи урагана, незаметного из защищенного помещения. Дыхание перехватило. По лицам и рукам, а у Маши еще и по голым ногам ударило воздушной волной с ледяной крошкой.
Маша вздрогнула:
Не хочу!
Она только-только съежилась, когда прозрачные стены вновь стали непроницаемыми для внешних воздействий.
Прости. Хотелось показать, что у меня уютно и ничего не надо бояться.
Я не боюсь. Маша влезла с ногами на кровать. Или надо бы?
Не надо.
Тогда рассказывай.
А покушать?
Я прекрасно воспринимаю информацию во время еды. Здесь есть что-нибудь вроде скатерти или хотя бы газетка, чтобы подстелить?
Не беспокойся, крошки и потеки впитаются, следы очистятся.
Хорошо устроился. Теперь рассказывай, как это у тебя получилось.
Она принялась хозяйничать, раскладывая между нами пластиковые контейнеры с блюдами и соусами. Как же приятно было смотреть на нее, с удобством расположившуюся на мягком ложе. Нахлынуло столько воспоминаний Казалось бы, достаточно протянуть руку, и счастье вновь накроет нас с головой
Я сдерживал себя. Маша изменилась. Она не делала первого шага и не давала повода, чтобы на такой шаг решился я. Не было ни намека, что прежние времена вернутся. Всемогущество сыграло свою роль, в глазах Маши я стал кем-то значительным, но ни стал более близким. Даже наоборот, между нами ощущалась стена, которой не было прежде.
Стену следовало разрушить. Я решился. Правой рукой набивая рот страшно острой едой, левой я потянулся к Маше просто коснуться, погладить, ощутить нежность кожи и передать частичку своей нежности.
Маша отстранилась.
Не надо. Я снова с Юрой, мы пара. Теперь он мой единственный мужчина. Маша видела в моем ответном взгляде сомнение, которого я не скрывал. Зная Машу, ее привычки и легкое отношение к жизни, в сказанное не верилось. Она поняла правильно и добавила: Мы с ним договорились. Теперь у него есть только я, а у меня только он. Без исключений. Ты хороший, Алик, ты мне очень нравишься, но сердцу не прикажешь. Я хочу быть с Юрой, потому что люблю его.