Они стали выходить из уборной.
Надюша, хоть бы раз в жизни тетку-то покормили ужином в ресторане, шепнула Надежде Ларионовне тетка, как-то боком подскочив к ней.
Отстаньте вы, пожалуйста. Собирайте костюм и поезжайте домой. Константин Павлыч! Дайте ей на извозчика. У меня нет.
Костя вытащил из кармана рубль и дал.
Глава XXI
Антрепренер Караулов, Костя Бережков и Надежда Ларионовна, пройдя за кулисами, вышли в маленькую дверь, ведущую в коридор. В коридоре Надежду Ларионовну ждала овация. Там стояли молоденький офицерик, толстый интендантский чиновник с круглыми усами и прыщавый статский саврасик в пенсне. При появлении Надежды Ларионовны они из всей силы зааплодировали.
Браво, браво! басил интендантский чиновник.
Офицерик тотчас же подскочил к ней.
Позвольте представиться. Переносьев, начал он. Затем позвольте выразить вам несказанную благодарность за то эстетическое наслаждение, которое вы доставили нам. Кстати, сообщите, когда ваш бенефис. Могу притащить к вам в театр массу товарищей, только пришлите билеты на мое имя. Вот моя карточка.
Сказано это было все быстро, за один дух. Офицерик шаркал ногами, кланялся и совал карточку. Для Надежды Ларионовны все это было неожиданно. Она попятилась, смутилась и не брала карточку.
Я не знаю, право, когда будет мой бенефис. Лучше уж вы потом Может быть, даже и не будет, говорила она.
Как? Вы даже не имеете и бенефиса! рявкнул басом интендантский чиновник. Да ведь это варварство! Мы заставим, заставим антрепренера дать вам бенефис! Кто у вас антрепренер?
Я-с откликнулся, заикаясь, Караулов. Мы и даем им бенефис, да они не берут-с
С какой стати? Позвольте, сударыня, с какой стати? Неужели же вы боитесь быть в накладе? Мы поддержим.
Считайте, за мной пять кресел.
Поддержим, поддержим гнусил тоненьким голоском саврасик. Позвольте отрекомендоваться: любитель искусств и театра
Офицерик не дал ему договорить.
Возьмите все-таки мою карточку-то, мадемуазель Люлина, перебил он саврасика, суя Надежде Ларионовне свою карточку. Когда будет бенефис, я пригожусь. Присылайте билеты без церемонии. Десять пятнадцать билетов я всегда раздам.
Берите, берите карточку-то Пригодится, сказал Надежде Ларионовне Караулов и, обратясь к интендантскому чиновнику, сказал: Бенефис бенефисом, а похлопочите насчет подарка для госпожи Люлиной, соберите подписочку. Поощрить талант стоит.
Всенепременно, всенепременно басил чиновник.
Составляйте сейчас подписку, я готов подписать, опять прогнусил тоненьким голоском саврасик.
Костя стоял около Надежды Ларионовны, и его бросало в жар. Он уже ревновал ее ко всем.
Ну, пойдемте сказал Караулов Надежде Ларионовне и Косте.
Уезжаете уже? полюбопытствовал саврас.
Нет, я пробуду еще здесь, но все-таки скоро уеду.
В таком случае, может быть, еще увидимся.
Все расшаркались. Надежда Ларионовна была до того смущена, что даже не подала им руки. Такую овацию ей пришлось испытать еще в первый раз.
Видите, видите, как вас здесь ценят, заговорил Караулов, обращаясь к Надежде Ларионовне, когда они отошли в конец коридора. И после этого вы еще хотите бросать наш театрик!
Да вы это нарочно подстроили, чтобы удержать меня, улыбнулась Надежда Ларионовна.
Ну вот Как я мог все это подстроить, если я и вижу-то всех их в первый раз. Статский-то бывает у нас.
Статский-то прогорелый Это купеческий сын Портянкин заметил Костя. Задолжавши всюду страсть.
Мать уж публиковала, что не будет долгов за него платить. Э, батенька! подмигнул Караулов. Иногда прогорелый-то лучше непрогорелого. Ему уж все равно Ему один конец А денежки иногда попадаются.
Да конечно же улыбнулась Надежда Ларионовна. Что толку от непрогорелого-то, который на каждом шагу жмется!
Она уже перестала смущаться и пришла в себя.
Кабинет, кабинет скорей нам приготовьте, отдавал приказание Караулов лакеям, когда они вошли в буфетную комнату. Который кабинет свободен?
Лакеи засуетились. Публика, бывшая в буфете, узнав Надежду Ларионовну, обратила на нее взоры и принялась ее рассматривать.
Люлина пришла, говорили сидевшие за столиками и пившие пиво.
Какой-то бородач купеческой складки указал даже на Надежду Ларионовну пальцем, какой-то черномазый косматый человек, только что выпивший у буфета рюмку водки и прожевывавший бутерброд, посматривал на нее пристально посоловелыми пьяными глазами, сделал несколько шагов по направлению к ней, подбоченился и пробормотал: