Нет, я так рассчитываю: если я вам за три процента в месяц достану товару, то и это будет уже хорошо.
Три процента в месяц? удивился Костя.
А что же? Ведь вы не купец. По пяти берут.
Соглашайся, Костя, соглашайся! Ну, что тут! подбивала Надежда Ларионовна.
Конечно же, соглашайтесь, поддакнула Лизавета Николаевна и прибавила: Ведь Адольф Васильевич еще ничего не знает. Если ему удастся для вас товару дешевле достать, то будет и дешевле.
Костя колебался.
Ужасти какой несносный человек! пожала плечами Надежда Ларионовна, бросив строгий взгляд на Костю.
Согласен! махнул рукой Костя. Но когда я могу получить?
Завтра ответ. Приду к вам в лавку и сообщу ответ, сказал Шлимович и протянул руку к бутылке.
Глава X
Наутро Костя Бережков проснулся совсем без денег. Ста с чем-то рублей, которые были у него вчера в кармане, ему еле хватило рассчитаться за ужин и за вино. Надежда Ларионовна хоть и не требовала в кабинет цыган, но не удовольствовалась одной «Аркадией», а захотела прокатиться на тройке еще дальше в «Озерки». В «Озерках» пили вино, и там также пришлось заплатить за три бутылки шампанского. Когда Костя на обратном пути подвез Надежду Ларионовну к дому, где она жила, в кармане его была только одинокая трехрублевка, которую он и отдал ямщику на чай.
Ну, с Богом! А за тройку останется за мной. Послезавтра зайди сюда за деньгами. Получишь. Деньги будут у швейцара. Получишь и еще на чай! скомандовал Костя.
Ямщик что-то хотел сказать, но только почесал затылок и тронул лошадей.
Зачем же ты его отпускаешь? Он довезет тебя домой, сказала Надежда Ларионовна.
Я хотел, Надюша, к тебе робко заметил Костя и вошел было уже в подъезд.
Нет, нет, ко мне нельзя теперь, отстранила его Надежда Ларионовна. Я уже сказала вам, чтоб без ротонды вы не смели ко мне показываться.
Тише Ну зачем ты при швейцаре-то? Швейцар слышит, тихо заметил Костя.
Плевать мне на швейцара! Уходите, уходите.
Костя не уходил и переминался с ноги на ногу.
Ступайте же! возвысила голос Надежда Ларионовна.
Ну, прощай. До завтра.
Когда он вышел из подъезда, тройка уже уехала. В кармане у него не было даже мелочи на извозчика, и он поплелся домой пешком. Пьян он не был, но в голове его изрядно шумело. Что-то подмывало его вернуться обратно, позвониться в подъезд, ворваться к Надежде Ларионовне, но он побоялся окончательного разрыва с ней после такого скандала, а потому удержался. От борьбы с самим собой слезы душили его, подступали к нему к горлу.
Что это за жизнь такая! Помилуйте Такая жизнь хуже каторги. Нет, надо во что бы то ни стало доставать денег, шептал он.
Утром, когда Костя явился к старику-дяде и поздоровался с ним, дядя подозрительно посмотрел на него и с одышкой проговорил:
Что больно долго конкурсное-то заседание вчера продолжалось? Я не спал. Бьет двенадцать часов тебя нет, бьет час тебя нет, наконец, два и все-таки не слыхать твоего звонка.
Я, дяденька, по черной лестнице вернулся, через кухню, чтобы вас звонком не тревожить, но я не поздно вернулся.
Врешь, около часу ночи заглядывала ко мне Настасья. Я спросил ее о тебе, и она сказала, что тебя еще нет дома.
Я в час пришел-с. В начале второго
Неужто так до второго часа конкурсное управление и продолжалось?
В двенадцать часов кончилось, но я с председателем конкурса присяжным поверенным Ягняевым зашел в Палкин трактир чайку напиться.
В трактир! Дядя еле дышит, а ты по трактирам шляешься! ворчал старик.
Глаз на глаз с ним переговорить хотелось. В заседании неловко. Там дутые кредиторы из родственников и все на свою руку тянут.
Ой, врешь!
Денно и нощно для вас стараюсь Вот уж верный-то раб!.. А вы все ничему не верите. То есть, кажется, собаку за такую службу и то ласкают, а вы
В каком же положении дело? Что конкурс?
Мое воображение так, что и по двугривенному за рубль не очистится.
Старик покачал головой и прибавил:
Ну, иди в лавку.
Костя переминался.
Хотел у вас денег попросить начал он.
Давно ли я тебе дал пятнадцать рублей!
Одиннадцать рублей за сапоги заплатил. Четыре рубля туда-сюда ушло. Вы дайте уж мне пятьдесят рублей. Я целый месяц не буду просить.
Что-о? протянул старик и закашлялся. Да ты никак с ума сошел! Пятьдесят рублей! Портному за тебя только что заплатили, а ты