Ну, Оленька, уважила! Как обычно! Всегда-то ты отыщешь «веский аргумент» в споре
Супруга смиренно потупила глаза и, присаживаясь на диван рядком с сыном, скромно произнесла:
А как, по-твоему, на такие эскапады должна реагировать жена академика? Только подыскивать очередной веский «аргумент».
Профессор покачал головой, затем сграбастал своей ручищей, достойной портового амбала, стопку и, крякнув, залпом опрокинул её.
Это же коньяк, Петя, армянский, кстати, как и любишь, укоризненно произнесла Ольга Арсеновна. Академик недоумённо посмотрел на дно пустой стопки:
Да? Вот незадача, а я и не распробовал в сердцах Ну, да исправим.
Он сам наполнил вторую чарку, она последовала за первой. Пётр Алексеевич замер, смакуя букет тонкого напитка, потом, смягчившись, бросил теперь уже заинтересованный взгляд на сына.
Ну, отпрыск недостойный, теперь разъясни нам, убогим, за каким зачем ты ввязался в эти игры с государством? Чем тебе поприще, к примеру, переводчика при посольстве хуже рутины работы канцелярской крысой? Или я уже чего-то не понимаю в этой жизни?
Дождавшийся, наконец, возможности вставить слово, Иван пояснил:
Отец, ты всегда меня учил достоинству и патриотизму в отношении своей Родины. Как я понимаю, мне предоставляют возможность здесь вот и сейчас свой патриотизм проявить в полной мере.
Отец поднял на сына ставший вдруг тяжёлым взгляд.
Наверное, ты не особенно понимаешь, что за структура взяла вдруг тебя за цугундер Хотя, откуда Ты же не жил в тридцатые годы Машина за полночь во дворе, грохот сапог на лестнице, сырость камер Лубянки Ты даже не представляешь, что это такое жизнь в постоянном страхе, в ожидании ареста, камеры, расстрела без суда и следствия!
Иван набычился, сказывалась отцовская кровь: он тоже не терпел, когда ему перечили.
А дядя Миша, твой родной брат, он что, тоже, по-твоему, расстреливал и пытал невинных?
При чём тут Мишка? даже опешил от такого напора профессор. Он он занимался совершенно другим делом
Ага, ловил шпионов на передовой и ликвидировал бандподполье на Западной Украине после войны, я прекрасно помню. Где и голову свою сложил, кстати. А ты всю войну при университете своём просидел сиднем, только в метро от бомбёжек бегал, думаешь, я забыл те годы?
У меня была бронь! вскинулся оскорблённо профессор. Кому-то и будущие кадры тоже готовить надо было!
Ага, теперь Ивана уже понесло, даже мать встревожено положила свою ладонь на его. Антропологи, конечно, основа современных войск! И низкий тебе за это поклон!
Да что ты знаешь, сопляк! взвился в фальцете почтенный учёный мух, свирепо взглянув в глаза сыну Взвился и сразу обмяк Потому, что увидел в глазах Ивана нечто такое, что было выше всех его доводов
Иван сбросил с ладони руку матери и, подхватив со спинки стула пиджак, резко хлопнув дверью, выскочил из комнаты.
Профессор шумно выдохнул и сел на место. Жена подошла к нему, положила сзади руки на плечи, поцеловала в зарождающуюся пролысинку на мощном затылке.
Эх, Петюня, Петюня А мальчик-то наш вырос. А ты и не заметил за своими лекциями да семинарами.
Да уж, только и нашёл, что ответить Пётр Алексеевич. И что теперь делать?
А что делать? рассмеялась жена. Жить, дорогой, жить дальше. Идём на кухню, я твоих любимых блинчиков наготовлю.
14 июня 1950 года. 17:55. В двух километрах к северо-востоку от посёлка Нахабино.
Компактное двухэтажное здание первого корпуса Высшей разведывательной школы МГБ СССР, именуемой во внутриведомственной переписке просто «101-й школой», пристроилось в сени́ громадных сосен так, что определить, что именно скрывается под сплошным зелёным ковром Хлебниковского лесопарка даже при аэрофотосъёмке с применением самого современного оборудования было бы проблематичным.
Целый комплекс строений, несколько полос препятствий, собственное стрельбище всё это было надёжно скрыто от посторонних глаз лесным массивом, протянувшимся в сторону Балашихи на многие километры. А от случайных любопытствующих субъектов этот сверхсекретный объект надёжно прикрывали многочисленные «секреты» специально подготовленной охраны.
Несмотря на то, что время было вечернее, занятия уже закончились, в кабинете начальника школы, генерал-майора Светлова, продолжалось совещание. Внеурочное и оперативное. Кроме самого Юрия Борисовича здесь присутствовали также генерал-лейтенант Судоплатов, старый сослуживец Светлова и давнишний приятель, а также майор Котов собственной персоной.