Озолотиться можно, если участковый или фининспектор не застукает. Так ты не умеешь портреты?
- Не пробовал.
- А ты спробуй. Меня вот нарисуй, - предложил Чупахин.
- Давай, - неожиданно согласился Лыткин.
- Идет, - обрадовался Чупахин. - Только я в парадное оденусь.
- Да не сейчас, потом когда-нибудь, - видя такую поспешность, сказал Генка.
- Почему потом? Вот вечером будет личное время и рисуй.
- Нет. Мне надо приглядеться к тебе, характер понять...
- Чего тебе мой характер! - удивился Чупахин. - Ты лицо рисуй - и все. Чтоб похож был.
- Нет, так нельзя.
- Почему нельзя? К фотографу вон приходишь, он не спрашивает, какой у тебя характер. Чик! - и готово!
- Там готово, а тут нет.
- Не хочешь - так и скажи. Характер ему надо, - ухмыльнулся Чупахин. - Будто ты меня не знаешь! Полгода вместе служим... Завтракать! - приказал старшина и пошел, недовольный, к столу.
В тот день по камбузу дежурил сам старшина. Кок он был отличный и в свое дежурство кормил ребят на славу. Костыря даже предлагал сделать Чупахина постоянным коком, а старшиною назначить Жохова, "великого немого". Двойная выгода была бы: во-первых, каждый день кормились бы вкусно и, во-вторых, не было бы слышно команд.
На этот раз Чупахин сварил на завтрак великолепную рисовую кашу. Костыря уплел тарелку и, попросив добавки, вдруг заявил:
- Если хочешь знать, тебя вообще рисовать нельзя.
- Это почему? - удивился Чупахин и даже перестал накладывать кашу в тарелку Костыри.
- Почему! А бородавка вон на носу. С бородавкой что за портрет!
- Без бородавки можно, - буркнул Чупахин.
Эта проклятая бородавка, прижившаяся на правой ноздре старшины, причиняла ему много неприятностей. Она все время была предметом матросских насмешек и подначек.
- А давай я ее сведу, - неожиданно предложил Костыря.
- Как? - покосился на него Чупахин.
- Раз плюнуть. Накладывай кашу-то, накладывай. Хорош, лишнего мне не надо. Ниткой суровой перетянуть - и все.
- Ври, - не поверил такому легкому избавлению старшина, но по голосу было слышно, что он колеблется.
- Забожусь, - постучал себя в грудь Костыря, поняв, что поймал старшину на удочку.
Все знали, что Чупахин тайно страдал от такого недостатка, вернее, излишества на носу, и теперь замерли, ожидая, какое еще коленце выкинет Костыря.
- Только нитка должна быть черной, а не белой, - на ходу придумывал Костыря. - С белой не получится. - И, секунду помыслив, добавил: Правда, ее нужно вокруг поста в зубах пронести. Три раза. Тогда получится.
- Я тебе пронесу! - пригрозил старшина и стал наливаться бурой краской.
- Как хочешь, - нарочито равнодушно пожал плечами Костыря и полез из-за стола. - Хотел доброе дело сделать, красоту навести. Спасибо за угощение. А что будет на обед?
Чупахин не ответил. Ребята молчали, наблюдая, чем все кончится: перехитрит Костыря старшину или нет. Чупахин не знал, что делать. Он не доверял Костыре, зная, что Мишка способен на любой подвох, его хлебом не корми, только дай над кем-нибудь посмеяться. И в то же время вкралась мысль, а вдруг и в самом деле можно освободиться от этой проклятой бородавки, из-за которой обходили его девки в деревне.
- Ну давай колдуй, - наконец решился Чупахин. - Только гляди!
Он выразительно посмотрел на Костырю.
- Гляжу, гляжу, - охотно согласился Костыря и незаметно подмигнул ребятам. - Сделаю красавчика первый сорт. Люкс.
Не откладывая дела в долгий ящик - чего доброго, старшина передумает! - Костыря тут же принялся хлопотать. Выдернул из робы суровую нитку и двинулся к старшине.
- У меня у самого вот тут бородавка была, - неопределенно повел рукой возле лица Костыря. - Видишь, нету.
Неожиданно подал голос Пенов:
- Точно, товарищ старшина, моя бабка так же сводила бородавки. Перехлестнет ниткой у корешка - и отпадает.