Ну вот такие буфера я помню по тем временам, когда мы были девчонками, одобрительно сказала Агнес.
Боже-боже, если бы только мы тогда знали то, что знаем теперь, а? сказала Рини. Я бы тогда любому ублюдку прям на месте дала поиграться с ними, захоти он.
Нэн сладострастно облизнулась.
Брехня собачья! Ты и без того дупло свое не закрывала входи кто хочешь. Она уже горела желанием вернуться к делу и снова двигала по столу монетки. Ну так мы уже прекратим пялиться на себя, как стайка глупых малолеток?
Она собрала карты и стала тасовать колоду. Женщины так и не прикрыли свои телеса.
Лиззи пыталась сорвать целлофан с новой пачки сигарет. Другие женщины сидели с воинственным видом, их подташнивало от курения горлодеров-самокруток, они снимали крошки табака с кончиков языков. Лиззи фыркнула.
Я думала, мы курим каждая свое?
Все равно что есть свиную рульку перед стаей бродячих собак они бы не дали ей покоя. Она неохотно пустила по кругу открытую пачку, и все закурили, наслаждаясь роскошью фабричных сигарет. Нэн в новом бюстгальтере откинулась на спинку стула, затянулась от души и закрыла глаза. В комнате снова стало жарко и кисло, дым сигарет кружился и плясал, полз вверх по обоям с огуречным рисунком.
Время от времени в комнату через окно на шестнадцатом этаже проникал ветерок, и подруги жмурились от его свежести. Лиззи попивала свой холодный черный чай, глядя на женщин, а те все, как одна, возвращались в сумрачное настроение. Свежий воздух всегда так действовал на пьяных. Легкая сплетнетворная энергия покидала комнату, ее вытесняло нечто более вязкое и густое.
Вдруг раздался новый голос:
Ма, он не хочет спать!
В дверях гостиной стояла Кэтрин с выражением отчаяния на лице. Маленький братишка сидел у нее на бедре. Он становился слишком большим долго в таком положении не удержать, но Шагги прилип к ней и явно выражал этим любовь к костлявому удобству сестры.
Кэтрин с кислым, ищущим сочувствия лицом ущипнула его запястье, оторвала от себя.
Пожалуйста, я больше с ним не могу.
Малыш побежал к матери, и Агнес взяла Шагги на руки. Она закружилась с ним под звуки статических разрядов от его нейлоновой пижамки, радуясь тому, что наконец-то ей есть с кем потанцевать.
Кэтрин словно и не заметила, что женщины сидели за столом полуобнаженные. Она порыскала взглядом по останкам рыбного ужина. Предпочитала она самые маленькие коричневые ломтики, изогнутые шкурки, пережаренные в горячем жире до хруста.
Лиззи провела рукой по бедру Кэтрин. Все во внучке казалось ей каким-то неполноценным, неженственным. Кэтрин в семнадцать лет была долговязой, похожей на мальчишку, с прямыми, как проволока, волосами до пояса и с полным отсутствием каких-либо намеков на плавные линии в фигуре. Юбки в обтяжку казались ей сплошным разочарованием. У Лиззи была рассеянная привычка поглаживать бедро внучки, словно это могло вдруг вызвать к жизни некую скрытую в ней женственность. Кэтрин привычным движением оттолкнула хлопотливую руку Лиззи.
Ну-ка! сказала Лиззи. Расскажи-ка им о потрясающей работе, на которую ты устроилась в городе. Она не сделала паузы, чтобы дать возможность говорить внучке, а сама обратилась к женщинам. Я ужасно горжусь. Помощница директора. Все равно что сама стала боссом, так?
Бабушка!
Лиззи показала на Агнес.
Так-то вот! Она думала, что смазливая мордашка поможет ей. Слава случке, хоть у кого-то есть мозги. Лиззи быстро перекрестилась. Я с радостью на исповеди попрошу прощения за хвастовство.
И ругань, сказала Кэтрин.
Нэн Фланнигэн не отрывала глаз от карт.
Теперь, когда ты пошла работать, детка, первым делом нужно открыть два счета в банке. Один тратить на мужика, когда он у тебя появится. Другой для себя. Только никогда не говори об этом своему трахарю.
Все женщины оценили мудрость Нэн согласным поддакиванием.
Значит, птичка, с учебой покончено? спросила Рини.
Кэтрин украдкой посмотрела на мать.
Да. Хватит находилась в школу. Нам деньги нужны.
Ай-ай, мир теперича в таком состоянии, что тебе придется кормить любого мужика, какого найдешь.
У всех женщин дома были мужчины. Без хорошей работы они прирастали к диванам.
Нэн снова стала терять терпение. Она сцепила свои потрескавшиеся руки.
Слышь, Кэтрин. Я тебя люблю, птичка. Голос ее звучал неискренне. Когда станешь нашим первым шотландским юным космонавтом, я, можешь не сомневаться, соберу тебе сэндвичей в дорогу. А пока Она показала на карты, потом на дверь. Иди отсюда в жопу.