Ай да молодцы! восхитилась я, Вот все бы так! И ещё один вопрос у меня есть! Можно?
Да, конечно
А рюкзак вам сильно тяжелее таскать приходится, чем другим? сладким голосом вопросила я.
Да нет, не сильно, а что? заморгал Паша. Почему тяжелее?
Ну как же, а запасы спирта, водки, я ведь так понимаю, вы каждый день принимаете?
Ах-ха-ха, захохотал Дэн. Вот это по-нашему, по-спортивному! Вот тебя Пашка, уделали.
После этого нам осталось только сфотографироваться вместе. Что мы и сделали. И тут же загудела подходящая Матаня.
В последний давай! В последний! орали и бегали Дэн с Пашей, помогая своим туристам загружаться. Они сели в конце вагона, мы в начале. Минут сорок мы выглядывали нерок из окон, пытались удержать детей, чтобы они не ходили по головам соседей и, маясь от скуки, постигали, почему Матаню назвали Матаней. А вы знаете, кстати, почему?
Я с завистью заглядывалась на туристов в дальнем конце вагона. То и дело они гоготали, а потом и вовсе достали гитару из чехла. Эх думала я, глядя на них, и ещё мотаться нам тут четыре часа Но тут, как досрочное освобождение, объявили пятнадцатиминутную остановку
На выходе, у откидной лестницы вагона, стоял всё тот же проныра Павел и, деликатно выдувая дым в сторону, подавал руку дамам. Я с улыбкой оперлась на предложенную руку, спрыгнула. И осталась следить за этим увлекательным процессом. Павел кланялся выходившим дамам, спрашивал «Позволите вашу ручку?», у некоторых ручку целовал, то есть наслаждался вовсю. А одну низенькую и толстую, пожилую китайку то есть китаянку с больной ногой, Паша даже заключил в объятья и перенёс на землю, отчего та покраснела, заулыбалась и сразу же помолодела.
Последними из вагона вышли две девушки, худые, с короткими стрижками. Увидев Пашу, они поджали губы и хмуро отказались от руки.
Стоявший рядом с Павлом турист покачал головой и даже сплюнул:
Плохо дело! и добавил, Сразу видно, где женщины, а где феминистки!
Не-е, протянул Павел, задумчиво глядя вслед девушкам, они, наверное, нетрадиционной ориентации. Или москвички. Я вот недавно в Москву ездил, и решил провести эксперимент: улыбнётся мне кто-то из девушек в ответ или нет. И вот еду в метро и всем девушкам улыбаюсь. А они: кто в книжку, кто отворачивается, кто пальцем у виска крутит. Но я второй день тоже продолжаю улыбаться. Тут вдруг раз, одна симпатичная девушка в ответ улыбается. Я обрадовался, решил ей визитку нашу дать. Отношу, а она на неё смотрит, ещё шире мне улыбается и говорит: «Зачем же мне ваша туркомпания иркутская, если я сама из Иркутска?»
Тут Матаня тронулась, и продолжилась мотающая за душу езда. Спустя ещё час мы почувствовали настоящий голод. А с собой, кроме конфет, ничего. И тут мимо по проходу снова пошёл Паша.
Павел, я вот знаю, что туристы всегда выручат другого туриста! У вас нет, случайно, какой-нибудь лишней еды? А то дети очень есть хотят!
Через минуту Павел, широко улыбаясь, так, что морщился его нос картошкой в красных и синих прожилках, притаранил ещё теплую гречневую кашу в пакете, бутыль, так же тёплого, с запахом костра киселя и серую буханку хлеба.
Павел, сказала я растроганно, расцеловать тебя за это
И вот тут он меня подловил.
Пожалуйста ещё шире улыбнулся он и подставил свои небритые одутловатые щёчки.
А спустя двадцать минут все туристы, заботливо охраняемые Павлом и его напарником, сошли на станции Половинка. Но, странное дело, теперь сто́ит найти на меня туману, как я сразу вспоминаю его жизнерадостную, добрую физиономию, и на душе тут же светлеет.
Паренек с аэродрома в Монино
Второй день путешествия. 540-ой километр от Абакана
Этот рассказ родился так. Я забирала своего младшего, Ваню, из садика, и вдруг во встречном потоке мам и бабушек, забирающих своих чад, мне в глаза вонзилось явно знакомое лицо лет пятидесяти с седыми усами, несколько вытаращенными глазами, и будто расширенными крыльями большого носа, нахлобученное на худую, длинную фигуру в мешковатой одежде цвета хаки. Лицо меня тоже узнало, потому что глаза его вытаращились ещё больше.
Где же я его видела?.. Да это же пилот!!!
Первого сокола мы увидели на дорожном столбе справа. Второй, чуть покрупнее, сидел на столбе слева метров через десять. А потом над нами пронесся планер. Мы, как по команде, повернули головы вправо и хором крикнули: