Кто ты? едва разобрала я. Какими чарами ты, колдунья, приручила этого чудовищного зверя? Что за огонь у тебя в руках? Во имя Иисуса Христа и Пресвятой девы, сгинь, нечисть!
И его дрожащая рука рассекла шпагой воздух в попытке нарисовать крест. Меня это разозлило. Мало того, что этот шут гороховый отбился от своих в постановке военного сражения пятисотлетней давности, мало того, что попытался заработать на мне, так ещё и оскорбляет! Нечисть! Ничего себе!
Я уже хотела было кинуться на него с кулаками, как вдруг одно соображение остановило меня: а вдруг это уловка, чтобы выманить меня из машины, чтобы ограбить или ещё хуже?
Выругавшись, я села в машину и завела мотор. Осторожно сдав назад, я аккуратно объехала потрёпанного мужчину, который крестился рукой со шпагой. На минуту осветив его целиком, я заметила на левой руке, висевшей на грязной тряпке, огромное мокрое тёмное пятно. Медленно проезжая мимо него, я внимательно рассматривала измождённое лицо и грязную разорванную одежду в стиле XVIIXVIII веков. Когда багажник поравнялся с ним, я потихоньку стала выжимать газ. В зеркало заднего вида я заметила, как молодой человек покачнулся и рухнул на дорогу. Я резко остановилась, не заглушая мотор. Глядя в зеркало, я ждала мало ли, какой спектакль приготовили грабители для одинокого путника на безлюдной дороге? Наконец, видя, что он не шевелится и вокруг ничего не происходит, я, вздохнув, полезла за телефоном: ну точно, не избежать объяснений с дорожной полицией или как она тут называется Хорошо, что машина прокатная, и при оформлении документов на неё все возможные повреждения, случившиеся до меня, были зафиксированы. А новых у меня не было. Так что, всякие там вмятины на железе вполне объяснимы пусть хозяева проката доказывают. А что до его ран пусть найдёт другого лоха, на которого повесит свои проблемы
Телефон мяукнул и выдал невозможность соединения. Я тупо смотрела на экран: ну неужели в густонаселённой Европе мне опять попалось место, где может не брать связь?
Я снова выругалась и посмотрела в зеркало: мужчина не двигался. Я заглушила мотор. Несколько минут посидела, прислушиваясь к тишине. Вокруг шумела трава, стрекотали сверчки, где-то ухали и кричали ночные птицы. Я подождала. Потом, вглядываясь в темноту и подсвечивая себе фонариком, я направилась к лежащему мужчине. Шут его знает, может, он действует один, и сейчас заколет меня своей бутафорской шпагой, как только я подойду?
Я осторожно продвигалась к недвижимому мужчине. Дойдя до руки со шпагой, которую он выронил, когда падал, я ногой резко отбросила её в сторону и осветила его лицо. От яркого света он не дёргался, как должен был бы, если бы притворялся. Я медленно наклонилась и тронула его за плечо:
Эй! Вы живы? спрашивала я, легонько тряся его. Он не ответил.
Тогда я положила фонарик на землю, чтобы он не мешал мне, и повернула мужчину на спину. Чёрт, тяжёлый! В свете фонарика я попыталась расстегнуть его камзол, под которым оказался рваный жилет в крови и рубашка, столь же грязная и мокрая от крови. Вспомнив о раненой руке, я осмотрела её: она была посечена режущими ударами, а ближе к предплечью зияла дырочка, как я думаю, от пули. К моему удивлению, рукав был влажный, а из ран еле сочилась кровь. Странно, я не слышала, чтобы сейчас где-то шла постановка боя. А с утра об этом бедолаге, так сильно вошедшем в роль, кто-то уже должен был бы позаботиться.
Я вернулась к машине за аптечкой и, разорвав левый рукав, что было весьма непросто, как могла, перевязала его. После долгих усилий я стащила с него камзол и жилет и осмотрела тело: жуткие синяки всех цветов радуги покрывали великолепный торс. Повернув его на бок, я осмотрела спину. Кровоточащих ран я не заметила, две раны были на груди и животе. Засыпав их антисептиком, я неумело перевязала их.
Наконец, усталая, я присела рядом и попыталась отдышаться. Что дальше? Среди ночи оставлять его посреди дороги и оставаться самой мне не хотелось. Куда его везти, я не знала. Везти до ближайшей деревни или города? Так и сделаю.
Я подняла камзол несмотря на грязь и кровь, на ощупь ткань была натуральной и плотной, и от того камзол оттягивал руку. Да плюс ещё золотые пуговицы с шитьём. И зачем для реконструкции сражения надо настолько приближаться к оригиналу? Да ещё эти раны и синяки
Я зашвырнула камзол в багажник. Подумав, я поискала его шпагу, которую отбросила, когда подходила к нему. Улетела она, к счастью, недалеко. Взяв её в руки, я удивилась её тяжести: для постановки боя вполне сгодилась бы какая-нибудь алюминиевая бутафория. Я пожала плечами и кинула шпагу к камзолу. Затем вернулась к мужчине и, подхватив его за плечи, поволокла к машине. Кое-как уложив тело на заднем сиденье, я села отдышаться за руль. Дурацкая ситуация! И комическая: если бы я могла видеть себя со стороны, я бы решила, что женщина избавляется от трупа или возится с пьяным собутыльником. Мой бог! Хорошо, что вокруг никого: не хотелось бы потом мелькать на youtubeе с дикими комментариями на потеху знакомым и коллегам по работе