За всё время, что вы здесь, вы так и не дошли за своими вещами?
Очень уж неординарная грязь на них была, парировала я. Ну так как?
Он помолчал.
А вы не будете против, если через месяц-два я вам сам их завезу? вдруг спросил он.
Я в изумлении я раскрыла рот.
В аэропорт? глупо спросила я. Но тут же поправилась: В Швейцарию?
Да, ответил он, глядя прямо перед собой на дорогу. Всегда мечтал побывать в Швейцарии. Бабушка говорила, что её мать родом от туда.
Я сидела и глупо хлопала глазами. Он меня клеит, что ли? Вот это животное, что держало меня в своей дыре с дикими и ничем не обоснованными подозрениями?
Ладно, ляпнула я. Он повернулся и посмотрел на меня. Странный цвет у его глаз: не то зелёный, не то серый
Я одёрнула себя и уставилась в лобовое стекло. До самого аэропорта мимо посторонних городов и городков, мимо границы с Испанией мы не сказали друг другу больше ни слова, кроме обычных дорожных банальностей и ничего не значащих междометий. За всю дорогу по Португалии, а потом и по Испании нас никто не останавливал. Только раз или два в Испании нас тормознули. Но Силва, выйдя из машины, о чём-то поговорил с испанскими полицейскими, и те даже сопровождали нас на своих машинах с мигалками какое-то время. Я чувствовала себя попеременно то преступницей, за которой гонится «вся королевская конница, вся королевская рать», то королевой, которую сопровождает кортеж телохранителей. Силва был бесстрастен. Только доставая мой чемодан в аэропорту, он пристально смотрел на меня. А я В каком-то дурацком порыве чмокнула его в щёку и понеслась на посадку. Пробегая стеклянные двери, я мельком увидела его, опёршегося задом о свою машину и прижавшего руку к щеке. Выражение лица я уже не успевала рассмотреть
Благодаря сирене его машины я больше чем успела на самолёт. Сидя в зале ожидания, я попыталась осмыслить последние минуты, но постоянно сбивалась
Продолжение истории с блуждающим по времени графом я уже узнавала, если можно так сказать, «с другой стороны». Пребывая дома, в Швейцарии я как-то наткнулась в интернете на знакомую фамилию. Углубившись в чтение, я с удивлением узнала, что несчастного графа во время пребывания в больнице и после неё осаждали различные учёные мужи: лингвисты, историки, химики, археологи, даже физики и модельеры исторических костюмов. Не говоря уже о невропатологах, психиатрах и всяких экстрасенсах. Беднягу поместили сначала в сумасшедший дом, который в статьях расплывчато называли «клиникой неврозов». Там его обследовало множество врачей разных специальностей, проводили какие-то тесты, анализы. Но в этой клинике его стали осаждать всякие уфологии и экзальтированные истерики, ищущие «червоточины» проходы в иные миры. В статьях писалась всякая мистическая чушь, выдвигались дикие предположения и откровенные глупости, «исследовалась» его генеалогия. Был даже размещён портрет, про который говорил мне «Эйнштейн» действительно, очень похожее лицо. Родственники потомков всячески отказывались от комментариев по поводу возможного появления в нашем времени своего предка, ограничившись предоставлением портрета для фотографирования и своих поместий. Всякие новоявленные умники делали себе имя, описывая свои предположения, озарения, «контакты с внеземными пришельцами» и прочую ахинею. Я читала и дивилась всеобщей истерии, поднятой одним предположением о том, чего вовсе могло не быть. Ажиотаж, поднятый вокруг графа Пиментели, не был вселенским, даже всеевропейским. Но шума вокруг него хватало: на редких фотографиях он выглядел ошарашенным, испуганным, мрачным и обречённым. Меня удивили его слова в одном интервью:
Об одном жалею, что больше никогда не увижу ту, кто вырвала меня из войны там и бросила в битву сюда.
Я задумалась: уж не обо мне ли он вспомнил? И если так, то как мне воспринимать его слова?
Однако полугодовая шумиха вокруг графа, его появления и его психического состояния вдруг резко оборвалась: одним прекрасным днём молодой человек вышел погулять в сад при клинике и исчез. Просто был и вдруг его не стало. Как и куда он ушёл оказалось тайной: все камеры в клинике работали исправно, на выходах-входах охрана его не видела, санитары, не спускавшие с него глаз, не заметили, как он пропал В ближайших городках его не видели. Полицейские, предупреждённые о нём, прочёсывали дороги и овраги. Но от него не осталось даже намёка. Только груда старомодной одежды и шпага, которые разобрали по лабораториям. Как неожиданно он появился непонятно откуда перед моей машиной, так же непонятно как и куда он и исчез. А мне осталось лишь сожалеть, что этот несчастный, попав в своё время, будет вскоре сожжён на костре. Красивый молодой человек, с прекрасным телом и глуповатыми мозгами. Но это не повод делать из него колдуна и сжигать Впрочем, в то время по-другому и не боролись с непонятными вещами. Если бы в наше время парочку истериков сожгли, глядишь, другие бы в разум пришли и перестали постить всякий бред в интернете, от которого волосы дыбом встают и не знаешь, чему верить: пришельцы, теории заговоров, провалы во времени, продукты с ГМО, от которых люди начинают светиться, гробницы Христа со всей его семьёй, Туринская плащаница, на которой спустя сто лет исследований вдруг какая-то высокоучёная курица нашла греко-еврейские письмена, которые никто не видел тогда и не видит сейчас, и высоконаучные артефакты, найденные в слоях времён динозавров. Люди вообще склонны привирать, преувеличивать и выдумывать. Некоторые со скуки, некоторые ради минутной славы, некоторые, чтобы поднять самооценку в своих глазах. А интернет только способствует увеличению аудитории и созданию самых диких выдумок обо всём на свете, а также появлению психически больных и истерически настроенных людей, которые верят любой чуши или глупости. Я вздохнула. Как было хорошо и тихо в XVIII веке: ни тебе мобильников, ни соцсетей, даже машин с дураками-водителями тогда ещё не было. Тихо, спокойно, ни стрессов тебе, ни потрясений. Если не считать мировых катаклизмов, связанных с войнами И почему этот граф от туда сюда попал, а не я в его время?