Или этот молодой человек гениальный актёр, или сумасшедший, возомнивший себя графом XVIII века.
Он что-нибудь вам рассказал? вкрадчиво спросила я.
Священник тут же остановился на полдороге и резко спросил:
Вам до этого какое дело?
Не очень по-христиански, вам не кажется? обиженно спросила я. Тем более, что меня ваш Силва тут держал сначала по подозрению в наезде на него, потом по подозрению в сговоре с ним. Я его знать не знаю, а вижу только здесь. До этого ни разу. Вполне понятен мой интерес: из-за него я не могу уехать.
Взгляд священника смягчился, но остался суровым.
Тайну исповеди я не могу нарушать
Я и не требую, перебила его я.
Но чувства этого юноши в смятении, продолжил священник. Он твёрдо уверен, что он граф Пиментели, что он участвовал в войне, что его ранили в сражении в XVIII веке. Он утверждает, что был при дворе Людовика XIV, виделся с мадам де Ментенон. Он говорит, что никак не может поверить, что сейчас он в другом времени, и во Франции нет короля. А когда я ему осторожно сказал, что ни во Франции, ни в Испании, ни в Португалии сейчас не известно имя графов Пиментели, он был поражён и возмущён. Пришлось напомнить ему, что он перескочил на триста лет. Когда он немного успокоился, я его начал осторожно просвещать по поводу реалий нашего времени. Его изумляло всё. Абсолютно всё. Если он актёр, то ему место в столице, в Голливуде.
А сами вы что об этом думаете? спросила я. Меня очень заинтриговало мнение человека непредвзятого.
Господь, конечно, творит чудеса, серьёзно сказал он. Но я не думаю, что он будет переносить людей во времени. Однако, если бы я поверил в такую возможность, я бы без сомнений сказал, что этот молодой человек тот, за кого себя выдаёт. Я должен верить в провидение божие, но
Но вы человек своего рационального века, докончила я.
Он мрачно посмотрел на меня.
Я не знаю, что думать, сказал он. Возможно, это просто несчастный человек, глубоко поверивший в свою выдумку.
Сумасшедший, уточнила я.
Душевнобольной, ответил он.
И пока я раздумывала над его уклончивым ответом, он двинулся по коридору мимо меня. Я не стала его удерживать. Смысла к нему приставать с дальнейшими расспросами не было.
Очнувшись, я направилась к выходу. В дверях я столкнулась с пожилым сеньором, буквально сошедшим со знаменитого плаката Альберта Эйнштейна: буйная копна седых волос, огромная щётка пока ещё тёмных усов и рассеянный взгляд тёмных глаз. По его потёртому пиджаку были рассыпаны крошки табака, в руках он держал небольшую трубку. Пальцы, нервно сжимавшие её, были в пятнах мела, чернил и какой-то серой пыли. Я поднапрягла память и вспомнила, что старичок-врач говорил о своём друге, увлекавшемся историей. Видимо, это был он.
Чуть не сбив меня с ног, он начал многословно извиняться передо мной. Хотя, я видела, что его мысли витают где-то далеко. Исполнив дурацкий танец, пропуская друг друга, он, наконец, поднял на меня проницательные глаза. Видимо, такое упрямое препятствие, как я, всё же заставило его вернуться на грешную землю в нынешнее время от туда, где он был.
Вы кто? резко спросил он.
Я было хотела ответить какой-нибудь грубостью на его вопрос, но мне пришло в голову, что он ещё не до конца осознал, где он. Я неприязненно посмотрела на него и, едва сдерживаясь, ответила:
Анн-Мари Лундквист, и прикусила язык, чтобы не брякнуть какую-нибудь резкость.
Он внимательно посмотрел на меня и, опомнившись, стал снова извиняться.
Простите мне стариковскую рассеянность, говорил он. Его речь была быстрой, а акцент и вовсе сбивал с толку. Пытаясь понять его речь, я нахмурилась. Он спохватился и перешёл на английский. Всю свою жизнь я ждал чего-то необычного. И, когда уже ждать перестал, оно само меня нашло. Чего удивляться, что я несколько выбит из колеи
Необычное? переспросила я.
Конечно! Лицо «Эйнштейна» расцвело. О, простите, я не представился Джошуа Гойхбург, профессор истории в отставке. Он хитровато улыбнулся. В данный момент преподаю в местной школе.
Если с моей стороны не покажется вам грубостью, скажите, что профессор делает в заштатном городишке в должности обычного учителя, когда мог бы преподавать на кафедре в каком-нибудь университете в столице? как могла вежливо спросила я. Хотя, мне очень хотелось спросить прямо: какого чёрта? И что он делает в больнице у полоумного клоуна?