Тот поморщился от моей прямоты.
Если говорить грубо, вы правы, нехотя сказал он. Однако я поговорил со своим другом. Он увлекается историей
И что? поторопила я. Мне не хотелось слышать очередные исторические байки: за эту неделю я наслушалась столько, сколько не слышала за всю свою жизнь. Что он вам сказал?
Он очень заинтересовался и молодым человеком, и его рассказом. Если коротко, он пообщался по интернету с кем-то из профессоров Словом, на первый взгляд, заочно, по фотографиям, что я им выслал, и рассказу молодого человека, который я передал, они считают, что одежда и оружие могут быть подлинными. Мой знакомый просил передать ему образцы для экспертизы
Вы куда-то выслали шпагу и мундир? возмущённо вскричал инспектор.
Доктор оскорблено посмотрел на него.
Я отослал образцы. И вы меня очень обяжете, Жоао, если перестанете во всех и каждом видеть врагов.
Он помолчал.
Я не понимаю, зачем вы привезли сюда сеньору, он кивнул на меня, но я вам сегодня и вашему подручному вчера сообщил уже, что никакая машина никогда этого молодого человека не сбивала. Ваш молодой коллега был очень любезен и отбуксировал машину сеньоры к вам. Вы подняли с постели, кого могли, чтобы провести всякие ваши полицейские экспертизы. Как будто убийство Кеннеди расследуете! Я поразилась: старичок-доктор верно охарактеризовал бурю в стакане воды, поднятую этим грубым альгвазилом. И что? продолжал врач. Нашли вы что-нибудь? Анализы сеньоры я с вашим коллегой ещё вчера передал. За ночь ничего не изменилось. А сейчас, добавил он надменно, если у вас нет вопросов, я пойду по своим делам. Я, знаете ли, на работе. Больные ждут.
И, не ожидая ответа, он холодно кивнул и не спеша удалился. Я удивилась его походке: сейчас он шёл, ну ни дать, ни взять Цезарь в сенате!
Я проводила его взглядом и повернулась к инспектору. Странно, но отповедь старичка не привела его в бешенство, как я ожидала. Он задумчиво смотрел в пространство, не обращая внимания ни на что.
Ну как? спросила я, оторвав его от раздумий. Вы довольны? Или нам вернуться и ещё поговорить с ним? Я кивнула на дверь палаты.
По вновь насупившемуся лицу полицейского я поняла, если он и услышал слова старичка-врача, то поверил им не до конца. А может он теперь потерпевшего считает преступником?
Ничего не сказав, он шагнул в палату. Я из любопытства шмыгнула за ним.
В палате оставалась медсестра, про которую я снова забыла. Она как раз поправляла одеяло на груди пациента.
Увидев сурового инспектора, она встала грудью ему на встречу.
Я вколола ему успокоительное. Врач запретил его волновать.
Я не надолго, отрезал полицейский, отстраняя её. Ваше имя? требовательно спросил он молодого человека.
Сеньор, почти спокойно сказал тот, я не знаю, кто вы, я не знаю, где я. Но я не потерплю неуважительного к себе отношения! Я не какой-то там солдат или крестьянин! Я граф Пиментели!1 Мой предок самого Энрике Бессильного свергал с трона! Я не какой-нибудь там провинциальный дворянчик, чтобы со мной обращались, как с отребьем! Мой род, хоть и не знаменит на всю Европу, как Мендоса, Пачеко или Авила, но это древняя и уважаемая семья! Мы с честью служили и гордо несём своё имя! Я боевой офицер! И не прячусь за спины женщин и детей! Он постепенно распалялся. И чем возбуждённее он становился, тем труднее мне было разобрать его старомодное произношение. Я итак с трудом понимала португальский этих людей здесь, в городке. А тут еще старомодный испанский. Медсестра безуспешно пыталась его успокоить, бросая на нас яростные взгляды и что-то шепча и жужжа сквозь зубы.
Хорошо, ваша светлость, неожиданно кротким тоном сказал полицейский. Я вытаращилась за его спиной: может, чтобы он перестал относиться ко мне, как к скотине, мне надо было назваться герцогиней Кентской или принцессой Монако? Окажите любезность и расскажите, что с вами произошло.
Я чуть не упала на пол от изумления: этот грубый хам, оказывается, может быть вежливым!
Молодой человек посмотрел на меня. В его лице мелькнуло сомнение.
Сеньора, обратился он ко мне. Я не знаю, дьявольская ли вы сущность или женщина, но я бы чувствовал себя весьма польщённым и признательным вам, если бы вы оказали мне честь своим присутствием и расположились здесь. Сам я, ввиду моего плачевного состояния и к большому моему стыду, не могу предложить достойное вас место или хотя бы обычное кресло. А ваш спутник, кем бы он ни был вообще и для вас, в том числе, как будто, не считает нужным проявить хотя бы мельчайший знак вежливости. Весьма оскорбительно и неприлично с его стороны. Если бы я был здоров, я бы вызвал его на дуэль и наказал за подобное пренебрежение к женщине и неуважение к нам обоим.