И, между прочим, реально свободный.
Я всегда дома!
Я, главное, не могу не быть беспрерывно при участии. (Слово-то созвучное!..) При участии моём в чём-то важном.
Самом важном!
"Ощущаешь".
Помню же:
Миг рождения есть миг прозрения.
"Наоборот".
Да-да, конечно
В детстве, помню, мне приснился сон, где было как бы то, что до самого этого моего детства. Я, мальчик, лежу в какой-то коляске удобной, а её как-то тащат, играя, другие дети Я, в полудрёме сладкой, приоткрываю глаза: надо мною что и есть главное событие в этом сне! голубое ветреное небо ветви березовые летние легко и вольно колышутся солнышко в этой густой листве слово бы заплутало пестрые яркие лучики-паутинки сквозят в зелёной мятежной кутерьме
Детство это научение формулировать. И прежде всего самое важное. (Наряду с тем, что мне внушают со стороны)
А уж с отрочества лишь бы самое важное в жизни делать, а именно самое любимое. Ведь если оно не любимое, то какое же оно самое важное!.. Любимое, конечно, именно мною, так как только тогда видно, что я делаю лично, сам. Самое раннее, что помню, только бы мастерить, изобретать. Но при этом отвлекает уже некая сладость и горесть догадываться, рассекречивать саму жизнь. (Чем заразило даже беглое чтение классики)
С юности: профессию иметь заранее любимую. Но такая уже есть читать книги!.. И уж если не она, то, по крайней мере, где бы я, опять же, все сам! И если таких не одна Так самую важную из них! Где исключительно от меня всё зависит.
Философом! Что я думаю о том, о чём думаю именно я.
Но не пройдёт ли жизнь мимо меня?.. Тем более, слышу, мне все: пользу приносить!.. Вот бы и вмешаться активно. И со своим "я".
Тогда следователем! Чтоб рассекречивать в жизни самое секретное добро и зло в людях. Тем более, если кто в моё дело (понятно: в уголовное-то) сунется, так я и об этом точно так же, добро или зло, узнаю: явно или догадливо И что же: окончил университет и работал следователем несколько лет. И нравилось.
Работал как только можно аккуратно: и с точки зрения закона, и по добросовестности.
А это потому так, может быть чтоб отвлечь себя, меня, от моей тайной, наверняка судьбоносной большой, огромной досады.
Не самое важное!..
Да, не самое всё-таки важное из всего важного делаю!..
Вот веду я дело; прилежно и честно. А рядом с этим одним делом несколько приостановленных: нераскрытые, так сказать, деяния Вот я конкретно привлекаю кого-то к ответственности; прилежно-то и честно; проще говоря сажаю в тюрьму. Но усвоено же мною хрестоматийное: латентная преступность. То есть не зарегистрированная даже. Она соотносится с моими десятками уголовных, законченных и незаконченных, по принципу айсберга: лишь малая часть преступлений видима а миллионы на миллионы никому, кроме злодеев и их жертв, вообще никогда не были и не будут известны
Следователю одно утешение: если он просто порядочный человек честь и зарплата, если он особенно светлая или особенно тёмная личность ещё и азарт и анализ.
Я никогда не делал выводов, я их ненароком находил.
Я расследую преступления но их может расследовать так же или даже лучше и любой, с образованием и желанием, другой
А вот расследовать самого себя мною меня! кто на это?!..
Зато от этой крайней досады, тем более никому не ведомой, я стал, будто зажатый в угол, бешено смекать
И писать!..
Точней бы сказать: опять же читать, но уже самого себя, меня.
Писал рассказы: всё о душе, о душе и по большому счёту.
Иного счёта я для себя и не признаю.
Кто бы в милиции знал, что иногда печатает моя служебная! машинка!
Писал поначалу всё черкал, черкал Словно бы Словно бы сцарапывал краску на каком-то секретном штрихкоде Одному мне должному быть известному.
Но всё выходило: пишу о ком-то, кто как бы за какой-то стеной
И один раз, в одну ночь, помню даже в зимнюю, я стал писать так так, что лицо моё горело!
От стыда.
За искренность.
В любви.
Я пылал от каждого записанного мною слова.
А прочтёт ли кто и не думалось.
Само собой разумелось иное: знала о чувстве моём вся Вселенная!
Даже будто и не замечал, что я теперь его, моё чувство, выражаю в словах.
Тем более, слова эти словно бы кто мне диктовал.
Так что я просто записывал.
Улыбаясь.