Еще в дороге Хаасту объяснили, что самоубийства здесь еще более частое явление, чем на материке, и статистика эта замалчивается, чтобы не отпугнуть приезжих. Нередко это массовые самоубийства. Происходят они у переселенцев, как правило, в первые полгода после переезда сюда. Они не могут справиться с тяжелыми условиями новой жизни, не способны адаптироваться и выдерживать конкуренцию в рыболовном и других местных промыслах. Хааст знал о засекреченных планах, где такие люди назывались «отработанным материалом», необратимо мутировавшим в яйцеголовом направлении они, а иногда и их дети, могли существовать уже только в виртуальной, компьютерной жизни. Заранее безнадежным не считается здесь никто, и только жизнь выявляет таковых суровым естественным отбором. Местные жители, полиция и экспедиция стараются помочь как могут, но ресурсы и возможности, по словам Леонарда, сильно ограничены. Обычно с теми, кто решил покончить с жизнью, работают полицейские психологи, но иногда привлекают экспедицию, как это случилось и сегодня.
Хааст и компания осторожно двигались дальше по пирсу.
Еще три шага, и мы прыгаем, послышался отчаянный мужской крик.
Команда, уже и так готовая остановиться, замерла.
Сколько? спокойно и деловито спросил Чагин. Метров пятнадцать?
Елена уже держала какой-то прибор, незаметно направленный на группу в конце пирса.
Семнадцать, далековато. Пасмурно. сказала она.
Давайте попробуем, так же спокойно и флегматично изрек Леонард.
Не волнуйтесь, мы стоим, больше ни шагу к вам, громко крикнул он самоубийцам, и троица, как по команде, сделала два быстрых шага в их сторону. Леонард вскинул руки в воздух, что означало сдаемся, больше ни шагу.
Хааст и полицейский остались позади, Леонард сделал им знак не подходить ближе. Чагин вытащил из рюкзака фотоаппарат высокого разрешения и, стараясь не совершать лишних движений, сделал несколько снимков.
Есть еще полчаса до начала отлива, сказал Леонард.
Хааст смотрел, слушал и понимал, что ситуация для троицы вполне штатная и они четко знают, что делают, ведь сохранять холодную голову и точность расчета самое главное для спасателя. На заднем экране фотоаппарата Чагина отобразился какой-то текст, и Хааст догадался, что это информация о прыгунах.
Это одна целая семья, и два подростка из другой семьи. Здесь три месяца, все из Москвы. Отца уволили позавчера из каменоломни. Не хотел работать. По наблюдениям соседей, мать с отцом в депрессии, часто ссорятся. Отец всю жизнь был IT-менеджером. Живут у северного ручья, в галерее, озвучил текст Чагин.
Какого черта таких сюда присылают из вашей Москвы? повернувшись к Хаасту, спросил он. И добавил:
Шансов у отца с матерью здесь мало, безнадежный случай.
Елена сняла куртку, положила ее вместе со своим рюкзаком на деревянный настил, и налегке, вскинув руки, приблизилась еще на два шага к концу пирса.
Пожалуйста, послушайте меня, закричала она. Через месяц открывается ювелирная фабрика и вырубка льда в медвежьей бухте. У всех будет работа. Ребята вы сможете бесплатно заниматься в военно-морском музее. Также я вас устрою рубить ледяные скульптуры и вы сможете поехать в Японию на ледовый фестиваль. Ребята, я вам гарантирую путевки в Японию. Вы там будете жить месяц.
Ее голос, мягкий и приятный на слух, звучал искренне и привлекательно, это не было формальное озвучивание текста, хотя слова, конечно, в общих чертах были подготовлены еще по пути к месту происшествия. Елена говорила еще несколько минут. Родителям были обещаны бесплатные занятия в академии ремесел, которую уже два года обещали открыть на острове и весной уже точно откроют. Елена знала, что этой весной академия не откроется, но, увы, приходилось врать. Елена в целом настаивала, что впереди много возможностей, и сдаваться таким образом непростительно и малодушно. Стоящие на краю пирса никак не реагировали на проповедь Елены, хотя смотрели прямо на нее, и, похоже, слушали. Выражения их лиц было трудно различить этим пасмурным, мглистым утром все казалось размытым даже на расстоянии десяти шагов. Дождя пока не было, и, даже, казалось, начинало рассеиваться. Вопросов пока Елена не задавала, и совершенно непонятно было, имеют ли ее слова хоть какой-нибудь успех.
Протяните, Елена, еще немного, никак не приходит ответ, прошептал ей Чагин.
Как только он это произнес, на экране его фотоаппарата появился новый текст. Елена шагнула назад к Чагину, и Хааст тоже подошел; все стали жадно читать. Хааст поразился этой информации такого он на континенте не встречал. Здесь было впечатляющее собрание мельчайших подробностей из жизни участников суицида двоих взрослых и троих подростков. Были даны характеристики, описаны старые привычки, увлечения и случаи из детства, способности и склонности. Были указаны имена друзей и учителей, приложены фотографии дворов и улиц, где выросли расследуемые. Времени читать все это сейчас никак не было. Хааст не успевал, настолько быстро Чагин листал страницу за страницей, но наша троица, похоже, все впитывала и мотала на ус. Леонард вдруг отделился от компании и быстрым шагом пошел обратно к машине.