Причем даже использование опыта подобной работы в Порт-Артуре не слишком помогает делу, ввиду принципиального различия сложившихся к 1904 году японских общин в этих русских крепостях. Владивостокская, с самого начала была организованным сообществом, хорошо контролировавшимся Японским коммерческим агентством, а в Артуре случайно сформировавшимся аморфным образованием.
Отсюда и серьезные различия в уровне задействованных агентов. В Артуре работали спешно нанятые за деньги торговцы и перевозчики, легко терявшие интерес при угрозе своим прибылям, а во Владивостоке обеспеченные максимальным прикрытием со стороны не только разведывательных структур армии и флота, но также и японского МИДа хорошо подготовленные офицеры.
Нет ничего удивительного, что они смогли внедрить своих агентов не только во все структуры крепости и порта Владивостока, но также и далее по железной дороге, в Харбине, Благовещенске, Чите и Хабаровске, создав настоящую сеть. Причем вся эта сеть действует согласованно, в то время как с нашей стороны долгое время наблюдались только локальные, разовые узконаправленные акции.
Даже после того, как с началом войны из города уехали представители «Мицуи Буссан» и «Нихон Юсен» и самый ярый защитник торговцев-шпионов коммерческий агент Каваками, здесь сохранились отлаженные каналы передачи информации и снабжения всем необходимым. А агенты, еще оставшиеся на свободе, большей частью европейцы или даже русские, изобличить которых удается только благодаря случайностям, что происходит слишком редко5.
Большим подспорьем стало неожиданное прибытие в распоряжение Приамурского жандармского управления в конце июня сразу трех десятков хорошо подготовленных агентов и следователей. Будберг изъявил готовность предоставить отчет обо всем озвученном, но Рожественский его остановил словами: «Вы тут сами разбирайтесь. Мне не до того, но чтоб были результаты, а не показатели!»
После нескольких уточняющих вопросов и последовавшей получасовой беседы на другие неотложные темы начальник штаба крепости отбыл по своим делам, а наместник вернулся к своим, ознакомившись раньше всего прочего с реализованными (и не очень) в его отсутствие мероприятиями по повышению обороноспособности самой базы и прилегавших к ней территорий. Причем сразу же был весьма удивлен по-прежнему неторопливыми темпами, которыми кое-где выполнялись запланированные еще в конце мая первоочередные работы.
Так, на возобновленной, было, прокладке стратегически важной железнодорожной ветки от 30-й версты Уссурийской железной дороги до Сучанских каменноугольных копей протяженностью в 110 верст наметилось явное отставание от графика. Дело тормозится, в первую очередь, из-за до сих пор не отмененного предписания столичного начальства, которое в самом начале года распорядилось прекратить строительство по причине его необеспеченности и возможности захвата японцами.
Несмотря на то, что только земляных работ на данный момент выполнено более чем на миллион рублей, а все доводы в пользу прекращения стройки явно устарели, столичной бумагой кое-кому удобно прикрываться, саботируя прямой приказ наместника. В данный момент сучанский уголь вывозят на лошадях до бухты Находка, а дальше малым парусным каботажем во Владивосток. При этом с пуда платят 17 копеек, а берут 31 копейку! Что гораздо больше обычной цены.
Едва узнав обо всем этом, Рожественский приказал немедленно выяснить, какой во всем этом интерес «Уссурийского Горно-промышленного общества», чьи акционеры в свое время настояли на сворачивании работ, и как они связаны с тем, кто в данный момент организовал перевозки? Особо обратить внимание на господина Шведе, английского коммерческого агента, являющегося директором-распорядителем этой акционерной компании с самого ее основания.
В отношении него уже подавались материалы от жандармского управления еще в конце мая. Но за общим валом дел до конкретного решения вопроса тогда не дошло, а без санкции высокого начальства столь влиятельного человека, водившего знакомства, если не дружбу, с губернатором, комендантом, прошлым и нынешним, а также со всем высшим обществом Владивостока, трогать никто не решался.
Но это было делом гражданских ведомств, где плотно переплелись коммерческие интересы, разбавленные конкуренцией, не всегда добросовестной. Ни чьим конкретным приказам они подчиняться были не обязаны и могли действовать по своему усмотрению в рамках закона. Однако подобное безобразие в военном ведомстве являлось уже фактом возмутительным.