Михаил Зубровин уже знал, что станет спецназовцем, причём его служба будет связана с подводным плаванием и меткой стрельбой. Как и большинство призывников, первые три месяца он провёл на курсе молодого бойца. При этом каких-либо трудностей Михаил не испытывал. Ежедневные кроссы, полоса препятствий, занятия на турнике и брусьях всё это не вызывало у него никаких затруднений и давалось легко, сказывались ежедневные тренировки в бассейне.
А после курса молодого бойца и принятия присяги его направили в специальную часть в городе Кронштадте, где он продолжил тренировки по подводному плаванию, но кроме того его натаскивали всему, что может пригодиться в его будущей профессии. Программа обучения включала в себя водолазную, воздушно-десантную, навигационно-топографическую, горную специальную, морскую, физическую подготовку, минно-подрывное дело, рукопашный бой, радиодело, умение выживать в условиях различных театров военных действий, и многое другое, без чего не обойтись представителю его профессии в современной войне.
В течение нескольких месяцев физические и психологические нагрузки доводились до предельных. Подобная строгость понятна и принята во всех странах, она проистекает из сложности тех задач, которые стоят перед боевыми пловцами. При их выполнении требуется точный расчет, отличная физическая подготовка, преданность своему делу и вера в тех, кто идет рядом с тобой. Его тёмно-синие глаза, редко встречающиеся в природе, были не только красивы, но и очень зорки. А вместе с остальными требованиями, предъявляемыми к снайперу, такими, как повышенная внимательность, терпеливость, аккуратность, строгая самодисциплина, хладнокровие и многое другое из него получился прекрасно подготовленный и в совершенстве владеющий своим оружием профессиональный стрелок.
Через год службы старшина первой статьи Зубровин был направлен в школу мичманов, ничем особым этот период времени не запомнился, за исключением одного забавного эпизода. В комнате бытового обслуживания казармы, где отдыхали будущие мичманы, наряду с уставными плакатами о нормах обеспечения военнослужащих вещевым имуществом, правилам ношения военной формы одежды, рекомендаций по подгонке и мелкому ремонту, уходу за одеждой и обувью, порядку проведения утренних осмотров, висела большая цветная фотография кота. Судя по внешнему виду, этот зверь прошёл все тяготы и лишения кошачьей жизни на носу шрам, одно ухо наполовину оторвано, наглый взгляд жёлтых тигровых глаз не предвещает сопернику ничего хорошего, в общем, настоящий бойцовский кот, уверенно идущий по жизни. А ниже этой фотографии была такая надпись: «Я старый солдат и не знаю слов любви, но скоро март, мадам!». Кота прозвали Корсаром.
Командиры тоже привыкли к некоторому вольному толкованию Корабельного устава вообще и главы, регламентирующей размещение военнослужащих, в частности, поэтому давно уже не обращали внимания на этот «неуставной плакат». Тем не менее, они требовали, чтобы перед приездом очередной комиссии, бойцы прятали портрет кота Корсара от глаз высокого начальства. В тот раз то ли адмирал приехал неожиданно, то ли он приехал по плану, но что-то не сработало в цепочке команд, однако факт остаётся фактом фотографию с котом убрать не успели. А как раз в этот день дежурным по роте был старшина первой статьи Михаил Зубровин.
И вот заходит высокая комиссия в казарму, дежурный подаёт команду «Смирно» и рапортует адмиралу, что, дескать, происшествий не случилось, а личный состав роты находится на занятиях. Начальство походило по казарме, придраться не к чему всё чисто и аккуратно, к тому же тихо, потому что, как доложил Зубровин, все бойцы находятся в учебных классах на занятиях. И вот адмирал решил зайти в комнату бытового обслуживания. Командир роты открывает перед ним дверь, высокая комиссия проходит в названную комнату следом за своим начальством. Здесь тоже чистота и порядок, всё блестит и сияет. И вдруг, адмирал обращает внимание на цветную фотографию кота.
Командир полка вытаращил глаза и гневно смотрит на командира батальона, тот в свою очередь, из-за спины показывает кулак командиру роты. Капитан-лейтенант, понимая, что большую звезду капитана третьего ранга на погоны он, по всей видимости, теперь не скоро получит, поэтому показывает из-за спины адмирала дежурному по роте жест, обозначающий, что тому скоро перережут горло. Адмирал внимательно изучил фотографию кота, прочитал надпись под плакатом, ухмыльнулся и обратился к командиру полка: