Спасательное судно «Стефанитурм»
Неимоверным трудом водолазов на поверхность были подняты более пяти тонн золота, а точнее, пять тонн и 129 килограмм, всего 431 крутобокий золотой слиток. Но человеческие силы не безграничны, и настал день, когда из-за громадной усталости водолазов было принято решение прекратить операцию, тем более что октябрьская погода в море Баренца отнюдь не способствует её проведению, а прогноз погоды был неблагоприятен. 9 октября 1981 года спасательное судно «Стефанитурм» ошвартовалось в порту Мурманска, золото было передано советской стороне.
Но, ведь, мы все помним, что ещё 34 слитка остались лежать в погребах калибра измученного крейсера? И уж будьте уверены, что если у человека есть возможность добраться до золота он обязательно сделает это!
Вот именно поэтому в августе 1986 года над «Эдинбургом» застыл под управлением сложнейшей системы позиционирования, не позволяющей течению и ветру сдвинуть судно даже на пару метров, очередной искатель золота спасательное судно «Дипуотер-2». Всё та же английская компания Jessop Marine Recoveries Ltd на новом судне прибыла для подъёма оставшихся слитков. Манящий запах золота звал их на глубину. В течение нескольких дней золото (29 слитков общим весом 345 с небольшим килограммов) было поднято на борт судна. Пять слитков, видимо, провалились под настил погреба, и для их поисков требовалось разобрать завал из снарядов, вылетевших их своих гнезд при торпедировании и переворачивании корабля. Это было бы гарантированным самоубийством. Желающих поиграть в рулетку со смертью не нашлось. И тогда по специальным каналам связи представители Ингосстраха передали в Минфин СССР о завершении операции. Англичане хотели домой но золото надо было передать советской стороне. Я не знаю всех тонкостей и нюансов того механизма, который сработал в тот раз может быть, министр финансов позвонил министру обороны, или Главнокомандующему Военно-морским флотом СССР, но шестерёнки этого механизма пришли в движение, провернулись и привели к тому, что скр «Резвый», перемалывая мили винтами, бежал в точку рандеву.
Спасательное судно «Deepwater-2»
На ходовом мостике Геннадий Александрович Ревин принимал доклад командира по организации приёмки столь необычного груза. Пискунович сделал упор на противодействие мадам Вонг и лихо докладывал об углах обстрела пулемётных и гранатомётных расчетов. Едва уловимая ирония светилась в уголках глаз Геннадия Александровича, и вдруг он спросил:
В чём золото таскать будете, командир?
Пискунович резко замолчал. В планировании золотой операции был явный пробел. Надо было выручать командира.
Разрешите доложить, товарищ капитан 1-го ранга? встрял я в доклад.
Дерзайте, командир БЧ-2! ответил Ревин.
По приказанию командира корабля приготовлены укупорки от снарядов в количестве четырёх штук, продолжил я.
Правильно, пожалуй, снарядные ящики в данном случае это то, что нужно. Ну, а кто будет общаться с представителями вероятного противника? Вряд ли кто-нибудь из них русский знает. Даже со словарём! поинтересовался врио командира дивизии.
На сей раз я решил промолчать, чтобы не выпрыгивать постоянно поперёк батьки. Юрий Васильевич изобразил лицом немой вопрос и готовность лично общаться с империалистами на всех доступных языках русском, матерном и командном. Ревин улыбнулся и сказал:
Плохо, вы, командир, изучали личные дела офицеров.
Юрий Васильевич всем своим видом показывал, что у него, у командира, столько дел, столько дел, что до изучения родословных подчинённых офицеров руки ещё не дошли, но он обязательно, всенепременно изучит от корки до корки все самодоносы (автобиографии), а также комментарии к ним.
И тут случилось неожидаемое: моё стремление промолчать и не высовываться обернулось против меня же. Ревин посмотрел на меня:
А что это вы, Трофимов, девственную невинность из себя изображаете? Почему командир не знает, что вы англоязычны?
Пискунович изумлённо посмотрел на меня от строевика и дуболома, рвущегося в командующие, он такой гадости не ожидал! В его взгляде явственно читалось: «Я тебя, рогатый, с твоим английским, сотру в мелкую ржавчину, замажу суриком и уестествлю по самое не могу!»
Я пытался оправдываться:
Дык я ж только в объёме Читаю и перевожу со словарём Больше не буду!