Оперативный уже протянул указку к карте, как Головко остановил его жестом и спросил:
Где начальник разведки и начальник ПВО?
На своих командных пунктах, товарищ Командующий! мгновенно ответил оперативный.
Ко мне обоих немедленно!
Головко сел, устало опёрся локтями на покрытый прозрачным плексом стол, растёр ладонями тщательно выбритое лицо (Командующий всегда был аккуратен и щеголевато-опрятен и жёстко требовал этого от подчинённых) и зажмурил покрасневшие от постоянного недосыпа глаза. В полумрак КП неслышно вошли вызванные оперативным дежурным разведчик и пвошник:
Прибыли по вашему приказанию, товарищ Командующий!
Арсений Григорьевич открыл глаза и посмотрел на прибывших офицеров.
В акватории губы Алыш стоят корабли англичан крейсер «Эдинбург» с эсминцами охранения «Форсайт» и «Фористер», сказал Головко.
Корабли королевского флота несколько дней назад вошли в Кольский залив, будучи силами прикрытия конвоя PQ-11, пришедшего в порт Мурманска с так необходимыми нашей стране грузами по ленд-лизу в трюмах судов конвоя находились танки, самолёты, продовольствие, взрывчатка, автомобили, танкеры по самые манифольды[8] были залиты высокооктановым бензином для прожорливых моторов истребителей, штурмовиков и бомбардировщиков. Немецкое командование из докладов разведки было прекрасно осведомлено о маршрутах следования конвоев, и если немцам не удавалось потопить суда конвоя в море, то они с удвоенной злобой пытались уничтожить их уже при разгрузке в Мурманске. Небо над городом переливалось яркими всполохами от взрывов зенитных снарядов, яркие лучи мощнейших прожекторов полосовали и подсвечивали тучи, расчерченные пунктирами очередей трассирующих пуль от сотен зенитных пулемётных установок, без устали бьющих по "юнкерсам" и "хейнкелям" люфтваффе, атакующим суда и причалы с выгружаемыми на берег бесчисленными ящиками с вооружением и амуницией. В городе горело всё, что только могло гореть, и казалось, что даже гранит северных сопок не выдерживал и тоже начинал плавиться и гореть.
Корабли союзников, выполнившие вместе с кораблями Северного флота свою задачу в море, стояли на рейде реки Ваенга, в губе Алыш, и никто тогда ещё не мог себе представить, что через какое-то время на этом берегу возникнет столица Северного флота город Североморск. Корабли стояли на якорях, практически невидимые на фоне берега из-за северной маскировочной окраски причудливой комбинации ломаных чёрных, серых и белых полос, хаотично нанесённых на борта, башни, мачты и надстройки кораблей. Одна за одной к их бортам швартовались баржи, пополнявшие ненасытные утробы кораблей сотнями ящиков снарядов, нескончаемыми магазинами с пулемётными лентами и обоймами для "пом-помов" автоматических зенитных орудий. Насосы жадно перекачивали в топливные цистерны англичан нефть кровь войны на море. Корабли готовились принять под свою охрану суда обратного конвоя, который повезёт грузы из СССР в Великобританию и США Советский Союз уже тогда начал расплачиваться за поставляемые по ленд-лизу грузы.
Головко повернулся к карте обстановки.
Крейсер «Эдинбург» в охранении эсминцев послезавтра должен покинуть Кольский залив, но до этого ни один самолёт противника, вы слышите ни один разведчик, ни один бомбардировщик и даже ни один истребитель не должен подойти к Ваенге на дистанцию визуального контакта! «Эдинбург» должен выйти скрытно! Жду ваших предложений через два часа. Всё, можете быть свободны! закончил адмирал.
Начальник разведки флота и начальник ПВО чётко повернулись кругом и отправились готовить свои предложения в решение на выполнение поставленной задачи. Это решение через несколько часов, после утверждения его Командующим, изменит планы и судьбы многих сотен, тысяч людей, заставит их бежать, лететь, идти в море, стрелять и умирать, подчиняясь командирской воле и жестокой сущности войны.
Лёгкий крейсер «Эдинбург»
По железной дороге, идущей вокруг Мурманска к Ваенге между невысокими сопками, неспешно двигался паровоз с несколькими открытыми платформами, заполненными людьми в полушубках с эмблемами НКВД в петлицах гимнастёрок. Счетверённые зенитные пулемёты настороженно ощупывали небо над сопками и склоны сопок. Время от времени паровоз останавливался, шумно вздыхал и окутывался клубами пара, а с платформ спрыгивали на насыпь дороги бойцы в белых маскхалатах поверх полушубков, обвешанные подсумками с патронами, гранатами, с винтовками СВТ или автоматами ППД, и в сопровождении молчащих собак на длинных поводках мгновенно растворялись в сумерках короткой апрельской ночи. Паровоз вновь начинал двигаться, через несколько минут метель скрывала следы на снегу и уже ничто не могло выдать ушедших во тьму белых призраков. Спустя некоторое время этот необычный состав остановился в тупичке после замаскированной станции, бойцы мгновенно растянули маскировочные сети, телефонист с катушкой провода спрыгнул с платформы, нащупал в снегу на только ему одному известном месте недалеко от семафорного столба коробку и умело подсоединил провода к гнёздам. Подключил к катушке полевой телефонный аппарат и протянул трубку нетерпеливо переминавшемуся в валенках капитану: «Связь с Баргузином, тащ капитан!» Приподняв правое ухо шапки-ушанки, капитан простуженным голосом просипел в трубку: «Баргузин, я Колос-12, занял позицию согласно плану!» потом несколько раз кивнул головой, говоря в трубку «Есть!» в такт каждому кивку, отдал трубку телефонисту и потрусил в негнущихся высоких валенках, разъезжаясь ногами по свежевыпавшему снегу, к вагончику коменданта станции.