Ты где? Альфа-центавра, вернись с небес, пора заваривать чай. Ладно, я сама заварю.
Я женился в очень трудное время, время глобальных политических и экономических потрясений, но мы старались выжить в наполовину злом старом мире и наполовину в новом с гнилой желтой улыбкой. Вот он чистый горизонт, как он далек от нашего мира.
Альфа-центавра, пора пить чай. Ну, где ты все летаешь?
Я здесь, моя рыбка. Я снова здесь, на обетованной земле.
Вика осторожно взяла кружку в руки и поднесла ее к губам, сделав маленький глоточек, она замотала головой. Ой, какой он крепкий, я такой не пью. У тебя есть сахар?
Да, возьми в центральном кармане рюкзака.
Раз, два, три, четыре, пять, сахар, я кладу опять.
Будешь тушенку с черным хлебом?
Я голодная, Альфа-центавра, я не могу есть эту студенческую кашу. Корми меня скорей, сказала Вика, словно она была совсем маленькая.
Я достал банку тушенки, вскрыл ее ножом и поставил на горячие камни, в банке сразу зашипел жир и запахло мясом. Нарезав мясо маленькими кусочками, я сделал бутерброды и положил их на алюминиевую крышку котелка.
Ой, как хочу бутербродик, завизжала Вика.
Бедная моя, голодная доченька, и никто тебя в лагере не накормит и никто тебя не приголубит, наглаживая спину Вике, говорил я.
Но наш дуэт, отец и голодная дочь, был внезапно разрушен поднявшимся на горную сцену улыбающимся Дмитрием.
Так, так, торжествующе воскликнул он.
И вскинув руки к лицу, Дмитрий, прищурив один глаз, стал нас фотографировать воображаемым фотоаппаратом.
Так, спинку ровней, улыбочку. Все, снято, замечательно. Компромат готов.
Кто это, Альфа-центавра? жуя, спросила Вика.
Это возбужденный Пегас, ответил я.
Если не ошибаюсь, Пегас это конь? перестав жевать, спросила Вика.
Вот именно, конь.
Но, но, но, но, попрошу без оскорблений, возмутился Дмитрий.
Возьми лучше бутерброд.
Так, это взятка при свидетелях, сказал Дмитрий и утащил последний бутерброд.
Ох, я наелась, аж животик надулся, посмотри какой, откидываясь на ложе, сказала Вика.
Замечательный животик, погладив рукой, сказал я.
Просто великолепный, быстро погладив рукой, подтвердил Дмитрий.
Я встал с ложа, и Вика, заурчав, забросила загорелые ножки на кроватку. Мы отошли с Дмитрием к раскидистому дубу и он, испытующе посмотрев на меня, спросил вполголоса:
Откуда взялась эта молодая нимфа? Ты же сам мне говорил, что с Нимфами покончено, что ты женатый человек, так или уже нет?
Не волнуйся, между нами ничего не было.
Значит, я могу
Конечно, можешь, ты же, этот, как его, возбужденный Пегас.
А ты значит, Альфа-центавра, хорошо устроился, усмехнулся Дмитрий.
Мы просто играем в игру, вот и все.
Хорошая игра, я тоже хочу.
Ну так продолжай, назовись Пегасом Дмитриевичем и скажи так: Виктория, ты всегда, можешь рассчитывать на мою могучую спину, слово Пегаса.
Здорово, только отойди, пожалуйста, подальше и не подслушивай.
Я допил чай и, повесив кружку на зеленую ветку, снова потонул взглядом в искрящемся горизонте. Волна несказанной радости окатила меня, и, глубоко вздохнув, я почувствовал за спиной крылья, они отрывали меня от повседневной и утомительной жизни, текущей в том далеком холодном и неспокойном мире. Это радостное чувство вызвало во мне новый прилив сил, и я начинал верить, что справлюсь со всеми трудностями, когда вернусь домой.
Мы с Викой идем на дискотеку, вернее сказать, летим, я же, этот, Пегас, засмеявшись, сказал Дмитрий.
Вот и замечательно. А сейчас уведи ее, я хочу побыть один.
Уже лечу, мой щедрый друг.
Установив ложе в тени дуба, я прилег с томиком Мишеля Монтеня, его называли французским Сократом за мудрые и простые истины. Сладостное чувство переливалось в моей душе, что я, наконец-то отдыхаю, купаясь в лучах беззаботного южного солнца. И внутри меня начинала аккумулироваться живая энергия, которая всегда восстанавливает наши истощенные силы, поглощенные городом. Положив томик под голову, я сладко задремал и плыл в теплых лучах над голубым морем, белая чайка летела рядом и иногда касалась моего плеча крылом, ее клюв открывался, и мне казалось, что она улыбается, а я улыбался ей в ответ. Мое лицо почувствовало легкую тяжесть, и моя крылатая спутница исчезла, я проснулся и почувствовал теплую ладонь на моем лице.