Предложение руки и сердца первый претендент в герцоги сделал как только снова смог стоять, преклонив колено, за двое суток до того, как смог стоять в принципе. Избранница согласилась не сразу, а только когда на обёрнутый женской хитростью ультиматум не нарушать правила конного движения последовала эмоциональная клятва: "Прошлая страсть теперь в прошлом, и пусть исчезнет моё сердце, если снова возжелает свиста ветра и стука копыт больше чем песни твоего голоса".
Две тысячи самых близких гостей, с десяток представителей попсы и одна королева наспех организованная свадьба пролетела и ничем не запомнилась. Не смотря на полную вагинальнопенесуальную совместимость и взаимопонимание на уровне ментальном, с детьми столь же быстро не получалось. Устремлению сильно препятствовали бурное прошлое обращённой задним числом во дворянки, наивное доверие Трилака минетчицам с приступами эпилепсии ещё в юности и венерические заболевания обоих. Тем не менее пара не унывала и продолжала воплощать мечту о пополнении семейства всеми доступными половыми средствами. Наградой за терпение и попытки стали не только тысячи минут удовольствия, увенчаных сотней оргазмов, но и две симпатичные двойняшки без хронических заболеваний и патологий. Честь наречь девочек Эмми уступила более опытному в этом деле главе семьи, который, войдя в комнату с новорожденными, без малейшей заминки выдал имена: Сегила и Терсия.
Счастливая жизнь продлилась долго, но пролетела незаметно. Война королевства, которая шла уже десятки лет, докатилась и до дома Фестарх. Трилаку как прекрасному наезднику досталась честь служить адъютантом самого Красного Генерала, который вместе с естественной смертью супруги королевских кровей в дополнение к армии получил под начало оставшуюся часть населения страны и статус короля. Престижная должность при его величестве по совместительству оказалась и кране опасной: в ходе сражений командующий не отсиживался в палатке на далёком холме, а бежал впереди кавалерии и с азартом кидался в схватку, покрываясь кровью с головы до ног. Чтоб подобраться к генералу на передовой, адъютанты, существенно уступающие ему в боевых умениях, шли на множественные ухищрения: висли под пузом лошадей, переодевались в зверей, женщин, врага, носили старомодные доспехи и всё равно трагически погибали. Беспощадный Дзен работы главным армейским гонцом Трилак постиг уже в концу первой серьёзной стычки и службу продолжил с неслегка приподнятым настроением. Хаос военных действий не накладывал никаких ограничений на скорость лошади и манёвры, буквально поощряя многие виды антисоциального поведения: пешеходов противника можно и нужно сбивать, разрешалось подрезать всадников, опрокидывать телеги, загонять коней до смерти. Правил существовало только два: выполнить приказ и выжить. Именно в таком порядке, поскольку не сделав первого, о втором нельзя было даже мечтать. Нового адъютанта король зауважал почти сразу: парень доставлял чертовски быстро, не боялся пуль, взрывов, не ныл, не хвастался, понимал приказы с трех-четырех матов, одновременно оптимизируя ближний бой главнокомандующего и ускоряя маневры войсками.
Последнее сражение тринадцатой войны за столицу Либерн проходило буднично. На улицах кавалерия дотаптывала дезорганизованные группы неприятеля, пехота зачищала дома, а Красный Генерал с поэтическим упоением резал высшее военное руководство в главном штабе. Трилак, за день загнавший уже двух лошадей, на третьей нёсся мимо разгромленных зданий за очередным приказом. Привстав на стременах и сжимая вожжи, он со всей доступной беспечностью наслаждался тёплым весенним ветром, как в разбитом окне мелькнул образ похожий на кого-то родного и горячо любимого вспомнились Эмми, дочки, поместье. Аккурат завершался поворот, ностальгирующий встрепенулся и ещё по досвадебной привычке впился шенкелями в бока скакуну животное откликнулось уверенным рывком вперёд. Рассекая воздух, Трилак успел тихо бросить фразу: "Смерть я обманул, но как же хочется ещё немного свободы и скорости". Смерть, однако, думала иначе, а пушечный снаряд вообще не думал. Он просто молча прошёл в районе груди и отобрал обещанное давней клятвой.
На этот раз конь не пострадал и вместе с трупом в седле доскакал до расположения передового отряда во главе с королём. Гибель уважаемого подчинённого вскоре самым кровавым образом сказалась на артиллерийском расчёте в четырёх километрах от штаба, однако никак не компенсировала потерю ни лучшего адъютанта последних пяти лет, ни мужа, ни отца.