Когда ты уже вырастешь, вздохнула мама, вставая с колен, и перестанешь бояться кошмаров. Хотя я тоже в детстве боялась.
Чего? спросила Инка заинтересовано, она была бы рада побояться чего-нибудь нового.
В детстве я верила, что из-под кровати вылезет рука и цапнет меня за ногу.
Мама цапнула Инку за ногу, и сестрёнка громко заорала, а потом засмеялась.
А теперь боишься? спросил Паша.
Теперь нет, ответила мама, теперь я боюсь налогов, не знаю, что и лучше.
Глупость какая, руки под кроватью.
И я всё равно не хотела взрослеть, улыбнулась мама.
И я не хочу быть взрослым. Хочу быть младше Инки.
Инка показала язык.
Утром Паша проснулся с фенечкой на руке, сплетенной из белой пакли или жестких волос, но, как бывает с настоящими чудесными вещами, на первый взгляд они такими не кажутся, а притворяются хорошо знакомыми и старыми. Паша даже вспомнил, что видел такой браслет у мамы.
Да, волшебство встретило Пашу на Новый год, Паша же встретил волшебство гораздо позже.
Вечером в феврале он сматывал в клубок выключенную гирлянду с ёлки. И заметил её Нет, это была не девочка. А чёрная дверь с серебряной ручкой, за ёлкой, и Паша мог поклясться папиными играми, что никогда прежде её не видел. Не было там никакой комнаты.
Паша дотронулся до ручки и тут же отдернул пальцы, ручка была холодной. Ледяной.
Каждый ребенок знает, что нельзя заходить в таинственные двери, которые непонятно, как и когда появились в доме. И каждая сказка начинается с того, что какой-нибудь негодяй или негодяйка всё равно заходит.
Паша, вроде, негодяем не был. Но сходил за перчатками и дёргал серебряную ручку, пока не понял, что дверь закрыта. И кто-то закрыл её с той стороны, с этой-то не было никакой замочной скважины. Эх, вот бы заглянуть внутрь. Или наружу?
Он закончил убирать украшения с ёлки, а потом папа ёлку и вовсе унёс. Дверь открылась на общее обозрение, только никто в её угол не смотрел. Мама, папа, Инка, кот, все успели посидеть возле телевизора, а на дверь даже не взглянули.
Подходить и у всех на виду пытаться открыть странную дверь, Паша не рискнул, он решил дождаться ночи, пробраться в зал и снова подёргать холодную ручку.
Той ночью Паша и встретил волшебство дверь открылась, из неё полетели снежинки. А за дверью стояла босая голубоглазая девочка с белой-белой косой.
Долго ты, уже второй месяц тебя жду.
На это Пашке ответить было нечего, но всё вдруг показалось ему обычным, как будто каждую субботу открывает волшебную дверь в зиму с незнакомыми девчонками.
Ты пришла из-за моего новогоднего желания? спросил он подозрительно.
Да, улыбнулась девочка.
Ты хочешь забрать мою сестру? улыбаться в ответ Паша не спешил.
К своему глубокому сожалению, он был хорошим мальчиком и сестру бы не отдал. Даже за сто тысяч миллионов. Но это будет магия покруче новогодней, если кто-то захочет заплатить сто тысяч миллионов за эту вреднюку.
Нет.
Хорошо.
Но я заберу тебя, если ты ещё хочешь быть младше Инны
Инка
Когда Инка проснулась среди ночи, кровать брата была пуста. Она сразу поняла, что его забрали подкроватные руки и отвернулась к стене, чтобы не видеть, как они ползут за ней. Дрожала Инка недолго, скоро услышала, как открывается дверь, и успокоилась. Паша вернулся, подумала, и даже не повернула голову, чтобы посмотреть, правда ли это её брат.
Утром Паша растолкал её, чтобы пойти к ёлке в зал и открыть подарки.
Это мама с папой положили, сам говорил
Да, но Дедушка Мороз существует, просто те подарки, которые он принесет, случатся за год
Всё-таки Пашу подменили ночью, подумала Инка и смирилась с этим.
На той же неделе Паша стал измерять себя и сестрёнку: чертил чёрным маркером на стене детской линии над своей макушкой. Точнее, одну линию, которая с каждым месяцем становилась всё жирнее, но с места не двигалась. И красным цветом измерял рост сестренки. Её красные линии за год подросли сантиметров на десять, Пашка этому довольно улыбался. А ночью кто-то черкал синим маркером, и этот кто-то уже перерос Пашку.