любимая рядом, не спит.
Оставит надежда, о, Вера,
я лучше, я первым там был.
И странная рядом химера,
а имя, а имя забыл.
И снова витает и тает,
тот странный властитель умов,
И видит она умирает
любимый, и страшно самой,
А если душа не стареет,
и вдруг торжествует любовь,
Признаться она не посмеет,
что снится ей тот, молодой.
Как снился тогда, вечерами,
она с ним танцует и ждет,
Что снова придет на свиданье,
и он никогда не умрет.
И прячет портрет и таится,
черты дорогого лица,
И даже подумать боится,
как встретится на небесах
6.
Единственный
Из воспоминаний об Александре Блоке Нины Берберовой
в последние дни своей жизни заглянувшей в нашу страну
Он был холоднее льда,
но как мы его любили,
Печален и тих всегда,
но бури сильнее выли,
Когда по Невскому шел,
не глядя в чужие лица,
То славы его ореол,
в любой темноте светился.
И это не образ, нет,
так было, я это знаю,
И тот несравненный свет
в душе до сих пор сияет.
И даже чужой Париж
затмить ее был не в силах.
Он холоден был и тих,
каким же он был красивым.
Не хватит слов описать.
Да что все слова пустые,
Мне снится стихи читал,
и все во тьму отступили,
И в бездну пошли за ним
прекрасные девы, знаю,
Мы в этом костре горим
и нынче, его вспоминая.
Явление в пустоте,
средь шума чужого снова,
На Невском, как на кресте,
бесстрастен, а мир взволнован.
И что его усмирит,
не знаю, о тишь заката,
И снова он говорит,
о той, что ушла когда-то.
И все, кто ему внимал,
забудут потом едва ли,
И страсти немой провал,
и музыку той печали,
Когда нас смела метель,
когда погибла Россия,
Что ужас иных смертей,
но если распят мессия,
То ей уже не спастись,
мы это в Париже знали,
И ангел во мрак летит,
и вороны пропадали,
И в той пустоте земной,
обещана снова встреча,
С той юностью и весной.
Стихи, голоса и свеч
.Последнее объяснение
(Б. Пастернак- О. Мандельштам)
Ты снова ко мне? Возвращайся в метель.
Да нет, я теперь за тобой.
Ты нынче старик, от потерь и смертей,
О, и сгорбленный ты, и седой.
Но нет, уходи, я еще не успел.
Да поздно, уже не успеть.
И вздрогнули оба, и скрипнула дверь,
Но кто там, жена или смерть.
О, как ты боишься, а я отбоялся,
И стала спокойнее жить.
И призрак метался, и призрак смеялся,
Не стоит ничем дорожить.
Беседы с тираном чаи с палачами,
Во сне, пару раз наяву,
А в лагере волки все выли ночами,
И души терзали. Живу.
Какая там жизнь, о, старик, собирайся,
Я нынче пришел за тобой.
Еще поживем, ты со мной оставайся.
Да нет, не могу, дорогой.
Я знаю, как пусто, и худо бывает,
Тому, кто явился один.
Нас души ушедших всегда провожают
Среди облаков или льдин.
Борис, позвала она, что там случилось,
Ты с кем в эту ночь говорил.
И черная птица о стекла забилась.
И кто-то заголосил.
И только жена неподвижно стояла,
Молитву шептала тайком,
И только звезда обреченно сияла
Над сгорбленным стариком.
Последняя ночь. Монолог адмирала
И та другая в облаке страстей
растаяла, исчезла навсегда,
И старый граф один среди гостей
тебе твердил, что очень молода.
А адмирал рассеянно молчал,
и знал, что скажут, и не мог ответить.
Что оставалось? Берег и причал,
оставлен город, и гуляет ветер
Над пропастью, в которую летят
мечты и песни. Только даль туманна.
О, как они все порулить хотят?
О чем он снова, просто снится Анна.
Идущая по мукам снов и грез,
и молча только слезы вытирает.
Прости меня, родная, запах роз,
когда звезда во мраке догорает.
Все предали, но женщина во мгле
все смотрит, разглядеть тебя пытаясь.
И где-то бродят тени по земле,
самой земли так ласково касаясь.
И где-то за границей пьют князья,
и как всегда в изгнанье короли.
Но никогда не будет там тебя,
моя звезда, в сиянии любви.
Ты эту землю не покинешь, нет,