Как услыхала Нюрка об окладах и премиях, так и выть перестала. А когда уж я про орехи упомянул, так вообще развеселилась и стала прикидывать в уме куда мы будущее богатство потратим мною навоёванное.
Пока она наше светлое будущее устраивала, я друзей оповестил о намечаемом пикничке чтобы, значит, приходили честь по чести меня в армию проводить. И тут выяснилось, что все они уже в курсе предстоящих событий оказывается, краснорожий прапор из воеводского дома Митьке родственником приходится: сестра митькиной матери замужем за троюродным братом этого самого прапорщика, и этот прапорщик всё уже рассказал троюродному брату, тот жене, та митькиной мамке, а мамка митькина, естественно, сынишке тупорылому своему Митьке этому самому, который на «девятке» ездит. Ну, а что Митьке рассказано, то рассказано всему посёлку, тут уж можете и не сомневаться. Я ещё по магазинам ходил, а он уже всех объехал, и каждому тайну мою раскрыл по секрету.
В общем, назначенное время подошло, и явились все, кому следовало. Стали выпивать-закусывать, тосты-речи разные произносить в мою честь. Чтобы, значит, пули меня облетали, а все снаряды, по мне выстреленные, к врагам взад летели. Говорят они тосты, выпивают, а мне грустно как-то стало: вот, думаю, уеду, и увижу ли ещё когда-нибудь этих людей? Вроде и любить мне в этом посёлке нечего: с одной стороны у нас море Баренцево, откуда только дикие звери да рыбы на нас смотрят, с другой стороны в ста верстах город, откуда уже губернатор на нас, как на зверей диких любуется. Из общественного транспорта снегоуборочная машина два раза за сутки, а из очагов культуры один гараж Витюхи, в котором он по субботам пьяный на гармони играет и песни всякие похабные прохожим орёт. Всё так, а вот жалко мне стало покидать всё это, хоть плачь. И чтобы хоть немного отвлечься от грустных мыслей этих, я Митьку за грудки схватил и кричу:
Что ж ты, сука, болтливый-то такой? Какой секрет тебе ни скажи долго не удержится, как вода в жопе!
И хрясь его по харе с размаху! Тут, конечно, все эту затею подхватили и давай лупцевать друг друга кто во что горазд. Шум поднялся, гам, стол опрокинули, бабы визжат, соседи снизу по батарее стучат, верхние в потолок топочут. Кто-то ногами в салатницу попал, заелозил, поскользнулся и плашмя об стол черепом трахнулся. Кровь, вопли, вызов скорой Тут уж угомонились мы, успокоились, стол опять установили, сели дальше пировать.
Врачи приехали, узнали в чём дело и тоже меня провожать остались, благо вызовов у них в тот вечер было немного: только наш и ещё один час спустя старик Макарыч напился дома в одну харю и как-то случайно обнаружил у себя рак простаты. «Скорая» за ним, конечно, съездила и привезла ко мне тут-то рак у Макарыча и рассосался бесследно. Под утро Витюха на своей гармони заиграл, бабы песни голосить стали, и мы все плясать во двор выкатились. Нюрка на каком-то этапе беспричинно реветь стала, двусмысленно кашлять и ногами подкашиваться, поэтому я её унёс в спальню и там на кровать бросил, чтобы гулять не мешала, а Митька почему-то всё это время звал меня станцевать с ним медленный танец «на посошок»
В общем, проводы удались, грех жаловаться.
Глава 3
Через два дня с чемоданом в руках я подошёл к воротам крепости, в которой нужное мне войско стояло. Стражник документы проверил и внутрь меня впустил. Иду я с чемоданом по аллейке от КПП к штабу, а навстречу мне офицер. Подтянутый такой, наутюженный, всё как полагается шасть ко мне и говорит:
Ты кто таков, почему без дела с чемоданом по аллее шляешься?
Я растерялся слегка, чемодан поставил и отвечаю застенчиво:
Я, ваше благородие, прибыл для прохождения службы в этом полке. Коли будет угодно, так я шляться перестану, только скажите, куда мне чемодан девать и самому приткнуться!
Он, гляжу, от моего культурного ответа смягчился, и уже более дружелюбно на меня поглядывая, говорит:
Ну, коли ты служить приехал, то иди вон туда, и пальцем показывает, а там тебя разместят. А как устроишься, так сразу ко мне в штаб, я тебе собеседование устрою по всем правилам военного искусства. Шагом марш, сукин кот!
Замаршировал я туда, куда он мне пальцем показал. А показал он мне на здание, оказавшееся казармой, и в нём болталось таких как я человек сто, а то и более. Кто в форме, кто ещё в гражданской одёже видать, тоже недавно сюда попали.